Стресс, помноженный на действие концентрированного отвара, ударил по моему сознанию, как молния. Комната на террасе исчезла. Солнечный свет сменился полумраком спальни. Запах роз — тяжелым, мускусным запахом мужского тела и ярости.
Вспышка.
Темная ткань платья, разорванная у ворота.
Его руки, сжимающие мои бедра. Не просто держат — впиваются, оставляя на коже невидимые синяки. Властные, безжалостные.
Вспышка.
Его лицо совсем близко. Челюсти сжаты, в глубине темных глаз горит черный огонь. Он зол. Он в ярости. Он ненавидит ее. Меня. Но его дыхание обжигает кожу, и в этой ненависти есть что-то еще. Голод. Жадность.
Вспышка.
Боль от грубого толчка, тут же сменившаяся ошеломляющей волной жара. Он вбивался в податливое тело, наказывая, требуя, забирая свое. Каждый его выдох — рычание. Каждый толчок — утверждение его права. Горячий. Злой. Ненасытный. Он хотел ее так сильно, а она дала повод. Она посмела.
Я чувствовала ужас. Животный, первобытный ужас Марии, для которой это было насилием. Агрессией. Подтверждением того, что он — монстр.
Но сквозь мой собственный ледяной страх просачивалось что-то еще. Чужое. Горячее.
Это были чувства Кристен.
Ей было страшно, да. Страшно от его ярости, от его силы.
Но ей не было больно. Не по-настоящему.
Потому что под страхом, под унижением, ее тело отвечало. Оно плавилось от его прикосновений. Оно изгибалось ему навстречу. Она сама была возбуждена и отчаянно, до дрожи в коленях, нуждалась в этой близости, пусть и такой жестокой, такой агрессивной. Она хотела его. Даже такого. Особенно такого.
Ощущения были настолько реальными, что я задохнулась. Фантомный жар чужого желания прокатился по моему телу, заставляя кровь прилить к щекам. Я резко распахнула глаза, жадно глотая воздух.
Терраса вернулась на место. Солнце, цветы, белоснежная скатерть. И он.
Дамиан не сдвинулся с места. Он все так же сидел, оперевшись локтями о стол, и смотрел на меня. Но теперь в его взгляде была не просто холодная ярость. В нем появилось что-то еще — темное, хищное любопытство. Он видел. Он точно видел, как изменилось мое лицо, как затуманился взгляд. Он наблюдал за мной, как ученый за подопытным животным, которому только что ввели сильнодействующий препарат.
— Что ж, — протянул он медленно, и его голос вырвал меня из остатков чужого транса, — кажется, настойка лекаря действительно работает.