Но и для людей мы были совсем чужими, не людьми.
- Мне жаль, - повторял отец. – Я так надеялся…
Чистокровный шайнар напоминает живую картину – его тело
раскрашено множеством безупречных изображений окружающего мира. И
они не просто нарисованы – в каком-то смысле они существуют, пусть
и не в привычной нам реальности. Птицы летают, рыбы плавают, а
цветы распускаются, нежась под мягкими лучами теплого солнца.
Основа шайнарской магии – жизненная сила окружающего мира: биение
волчьего сердца, тявканье лисы, шорох осыпающихся лепестков. Люди
долгое время пытались найти похожий способ черпать силу из
природного источника, но безрезультатно. Шайнары проводят свою
жизнь в окружении плотной сети творимых собственным организмом
несуществующих, он от этого не менее реальных картин. По сравнению
с их раскраской мой дикий вьюнок - просто мелочь, мелкая
мошка по сравнению с поедающей мошек ящерицей. И все же наличие
даже такой мелочи практически перечёркивает возможность жить, как
обычные люди. Для окружающих я - шайнар и точка. Но, к их счастью,
в отличие от чистокровных - тот шайнар, за которого никто не
вступится. Меня могут купить в театр и показывать за деньги
жаждущим зрелищ посетителям. Завербовать при дворе и заставить
работать против своих «родственников», изначально отрицающих наше
родство. Шантажировать всю жизнь, грозясь выдать мое
местонахождение борцам за чистоту людской крови, цель которых –
уничтожать таких мерзких существ, как я. Был еще один вариант,
встречающийся чаще всех остальных, о котором отец умолчал, поэтому
я узнала гора-аздо позже… Наверное, к лучшему.
Когда в тот вечер, напугав меня до полуобморочного состояния,
отец выходил из комнаты, неожиданно показалось, что за последние
два часа он сильно постарел, сгорбился, а руки безвольно вытянулись
вдоль тела. Даже сквозь страх пробилась жалость. Так жаль…
Ночью в гостиной, что сразу за кухней, сильно кричали. Я не
стала прислушиваться, хотя голоса звучали знакомые – отец спорил и
ругался с дядей. Не знаю, о чем, но часто повторялись слова
«деньги» и «убью».
Следующим утром отец вернул меня к бабушке. В небольшом
домике практически у самого болота страшное известие о
просыпающейся во мне шайнарской крови неожиданно перестало быть
страшным.
Когда мы с бабушкой (по отцовской линии) остались вдвоем, она
рассказала о моей матери. Оказалось, та пришла неизвестно откуда и
некоторое время жила в этой самой деревне. Народу вокруг совсем
мало и никого особо не волновало, что чужачка наполовину шайнарка.
Поэтому и мне боятся нечего…