* * *
Ох, и тёплое же стояло лето, ох, и светлое же! Пелагея радостно потянулась и выглянула в окно. Бабушка уже возилась в огороде.
– Бабуля, а меня что не будишь?
– Выспалась, стрекоза? – улыбнулась бабушка, распрямляясь. – Поди поешь. На столе всё.
– А потом что? – Пелагее было так хорошо, что хотелось петь и танцевать, и она притоптывала на тёплых от солнца некрашеных досках.
– А потом прополем вот эти грядки и беги гуляй. Можешь в село сходить.
– Не хочу в село. Я здесь поиграю, на берегу.
– Ну, поиграй, поиграй, – согласилась бабушка. – Я вон тебе початков для кукол нарвала.
– Ой, спасибо! – обрадовалась Пелагея и побежала умываться. День обещал быть чудесным.
На берегу, как обычно, никого не было. Да и кто мог быть? Они с бабушкой тихо летовали вдвоём на хуторе, в отдалении от села. Это раньше они жили весело, когда не умерли ещё родители и дед. Но их не стало. Остались только они с бабушкой. Так и живут. Осенью, зимой и весной Пелагея бегает через лес в сельскую школу. А летом целые дни проводит здесь. Иногда только выберется в село. Но нечасто. Ей и здесь хорошо.
Прежде ещё в храм ходили с бабушкой. Пелагее нравилось. Там красиво пели, вкусно и сладко пахло ладаном, а батюшка во время проповедей всегда рассказывал интересные истории про Христа, Его Мать и других. Но теперь церковь закрыли и батюшку куда-то увезли. Бабушка плакала тогда. Да и теперь нет нет да и вздохнёт, глядя в ту сторону, где на берегу стоит их храм. Река в этих местах круто изгибается, и получается, что храм и их дом стоят почти друг напротив друга, словно через реку, хотя и находятся на одном берегу. И Пелагея любит играть у воды, поглядывая время от времени, как блестят вдали маковки. Вот и сейчас она на берегу возилась с куклой, сделанной из кукурузного початка, плела ей косу и рассказывала:
– Вот смотри, Зинуля, это наша река, наверху, за деревьями – дом. Вон там, вон, смотри… село и храм…
Пелагея посмотрела вдаль, на церковь, и вдруг замерла, посидела недолго, вглядываясь, отложила куклу, вскочила и, подхватив юбку, вошла по колени в воду.
– Посиди пока, Зинуля. Я сейчас.
Прямо на Пелагею воды реки несли какую-то тёмную доску. Она то и дело меняла направление, крутилась в водоворотах, но девочка исхитрилась, выловила её, перевернула и ахнула: это была икона. Она подняла глаза и увидела, что по реке плывут ещё и ещё иконы. Много икон. Пелагея выскочила на берег, осторожно положила на траву образ и истошно закричала вверх, туда, где за деревьями виднелся их дом: