Класс окинул злобным взглядом.
Пишут. Людям не до сна.
Впереди с соседкой рядом
Что-то пишет и жена.
На нестроганой дощечке,
Взятой из дому тайком,
Принесенным прямо с печки
Недотлевшим угольком.
«Глянь, как барыня расселась»,
Выругавшись, сплюнул дед.
И откуда бабья смелость,
Он не мог найти ответ.
Выводили слово «Ленин».
Тихо таяла свеча.
На стене качались тени,
Лишь за печкой дед скучал.
От жары спина вспотела,
Уж клонило и ко сну.
Позевнул в ладонь несмело.
Да нечаянно чихнул.
Вздрогнул класс,
Кое-кто, конечно,
Осенил себя крестом.
Провалиться б в ад кромешный
Был готов на месте том.
Замер бабкин укротитель,
Сердце не стучит в груди.
Слышит, говорит учитель:
«Кто за печкой выходи!»
Показался дед сельчанам,
А они, в ребро им бес,
«Влас Василич, ты случаем
Не за бабкой ли в ликбез?»
Шуткам не было предела,
Да вмешалась вдруг жена:
«Будет скалиться без дела.
Грамота ему нужна.
Был в лесу и задержался,
А в ликбез хотел давно.
Утром даже собирался
Он со мною заодно».
Деда пригласил учитель:
«Проходите, место есть,
Раз желаете – учитесь.
Можете с женой присесть».
Взглянул мельком дед на бабку,
Растерявшийся, не смел,
Снял поношенную шапку,
Подошел и рядом сел.
Мысли разбрелись у деда,
Настоящей – ни одной.
Он теперь не знал, не ведал,
Как же поступить с женой?
Покориться? Вдруг осудят…
Долго думал и тужил.
«Пусть хоть раз по-бабьи будет». —
Неожиданно решил.
Трудно штурмовать науки,
Да еще на склоне лет.
И совсем не ради скуки
Засыпал над книгой дед.
День за днем и год за годом
Рос и богател колхоз.
Вместе с трудовым народом
Дед идейно тоже рос.
А затем рабфак. И снова
Не жалел в работе жил.
Фронт. Потом – по стройкам новым.
Так до старости дожил.
Время в памяти листая,
Вспоминает он всегда,
Как «ликбезом» жизни стали
Те далекие года.
По радио на стареньком столбе
Звучала музыка. И, позабыв о бедах,
Спешили люди, как домой к себе,
На площадь, чтоб отпраздновать Победу.
И нас, мальчишек, радостью несло
На торжество, подаренное маем.
Бурлило одряхлевшее село,
Как речка в половодье, лед ломая.
Трибуной для ораторов тогда
Служила пароконная телега.
И женщины, взобравшись без труда,
Делились горем, как случалось хлебом.
В тех горьких незатейливых речах
Еще искрилась робкая надежда:
Отобранных войною повстречать.
Но их дождаться надо было прежде.
Ведь многих диким росчерком пера
Война приговорила к вдовьей доле.