Саптору!
Тени, воя и стеная, взлетают вверх и,
растворяются в воздухе. Демон поворачивается, вытягивает руку,
нацелившись указательным пальцем в труп.
– Я забираю у тебя то, что
принадлежит мне! – кричит Хильдгор.
Из руки демона выпрастывается
искрящийся сгусток. Изменяясь на глазах, сгусток превращается в
подобие копья, наконечник которого вонзается в грудь Императора.
Мгновение, и призрачное копьё втягивается обратно в лапу демона,
неся на острие каплю чёрной крови.
Хильдгор сжимает лапу в кулак.
– Это моё! – кричит он, задрав
голову. – Теперь я могу вернуть их себе!
В этот момент, ремни, крепящие маску,
сами собой, развязываются. Личина падает на пол. Демон поворачивает
башку, обращая лик мертвеца в сторону дверей. Резко, чуть ли не
пополам, сгибается. Накидка рвётся по шву, обнажая сгорбленную
спину, обтянутую серым пергаментом сморщенной кожи. Лопатки
раздаются в стороны, и, пробив плоть, начинают быстро удлиняться.
Видоизменяясь, кость становится похожа на обрубки скрюченных
трёхпалых рук с натянутой посередине локтевого сгиба перепонкой.
Разогнувшись, Хильдгор взмахивает крыльями.
– Я знаю, ты все ещё слышишь меня, –
демон смотрит в широко раскрытые глаза Императора. – Интересно,
каково это знать, что ты обречён на вечные муки, а? – Хильдгор
подбирает с пола кинжал и подносит его ко рту, затем слизывает с
лезвия кровь. – Вкусна, а мне, пора уходить. Чтобы исполнить
предначертанное, я соберу души твоих подданных. Много душ! Так что,
ты не будешь в Лусусе один, мой Император! Скоро все они
присоединяться к тебе! – тихо рассмеявшись, демон, взмахнув
огромными крыльями, взлетает вверх.
И, едва он исчезает под потолочным
сводом, из неприметной ниши в стене отделяется тень. В тишине
отчётливо слышно, как по плитам зала шлёпают босые ноги. В свете
факелов видна фигура, облачённая в белую накидку, под которой
угадываются тяжелые, словно налитые молоком, груди.
Держась одной рукой за выпирающий
живот, женщина, сбрасывает с головы капюшон. Отбросив со лба прядь
золотистых волос, она склоняется над телом Императора. Опустив
пальцы в лужу крови, Фейла проводит растопыренной пятерней по полу
и, распрямившись, подносит руку к глазам. Плотно сжатые губы
трогает лёгкая улыбка.
– Теперь ты — падаль, узнаешь, –
обращается она к мертвецу, – что я чувствовала, когда Саптор,
будучи в твоём теле, овладел мной. Как ты тогда сказал мне:
«