Старая Крина недолго пережила Калвина, а их дом с тех пор стоит
пустой. За полгода до этого не вернулись с моря два других ее
внука, братья Калвина, а родители его умерли уже давно. Оставался
еще один брат — Кремон, но с тех пор, как он уехал из Гволсуоля,
никто о нем ничего не слышал...
Мне представилось как наяву безвольно качающееся на невысокой
волне тело Калвина, и я почувствовал, как заходили ходуном ноги.
Ведь высота, на которой мы находились, не шла ни в какое сравнение
с высотой скалы Висельника, и если я сорвусь... И я непроизвольно
сделал шаг от борта корабля.
— Ну так что, Люк, ты мне все же поможешь?
Взгляд капитана «Орегано» вновь стал насмешливым. Почему-то я
понимал, что если сейчас откажусь, произойдет нечто важное, такое,
что уже нельзя будет изменить.
К вантам, соединяющим палубу с вершиной мачты, я шел на
деревянных ногах. Ванты, сплетенные из крепких канатов толщиной с
запястье, стали вдруг казаться мне тонкими и непрочными. Стараясь
не смотреть на бездну за бортом, я начал подниматься.
Мне приходилось лазать по вантам не один раз, но никогда прежде
подъем не давался с таким трудом. Наконец, вот и она, вершина
мачты, я все же смог перебороть себя, и теперь оставалось только
набраться мужества, и оторвать взгляд от самой мачты. Но когда я
все же смог это сделать и оглянулся по сторонам, то замер, замер от
восторга. Господи, какой красивый открывался отсюда вид!
И еще волшебное чувство, что ты летишь сам, а корабль — только
твой помощник. Безбрежное море, близкое небо, и за него, кажется,
можно потрогать, далекий берег в синеватой дымке...
В тот момент я понял, что пропал, пропал навсегда, и ничто в
мире не сможет помешать мне вновь и вновь оказываться высоко над
землей.
Наконец, оторвавшись от бесконечно красивого вида,
простирающегося вокруг, я вспомнил, зачем стою здесь, на самой
верхушке мачты. Фал оказался натянутым до звона, издаваемого
струной, а значит, можно не отвлекаться на всякие пустяки, и снова
любоваться бесконечно красивым видом.
К реальности меня вернул голос одного из матросов «Орегано»,
заявившего, что от страха, дескать, у мальца свело руки, и теперь
придется отправлять кого-нибудь на мачту, чтобы спустить его
вниз.
Когда я очутился на палубе, первым, кого я увидел, был
капитан.
— Ну как? — коротко поинтересовался он.