С другой стороны мы видим, если
верить изложенному в Евангелие, что Иоанн Креститель после своих
проповедей о покаянии все-таки угодил в каземати был
казнен. Следовательно, и те, кто приходил его слушать,
вполне могли быть подвержены той же участи – а это уже –
массовые репрессии. (Такое
вот«Священное Писание»!)
И здесь, кстати, будет заметить один
не значительный эпизод: саддукеи и фарисеи приходят к Иоанну
креститься, а он, после того, как они к нему пришли, все равно
называет их «порождения ехидны» (?) Или саддукеи и фарисеи
своим приходом как бы дают понять, что они принимают Крещение,
согласны с Иоанном, а Иоанн все равно кричит на них – «порождения
ехидны!» Яркая характеристика не воздержанности Иоанна, по
отношению к «раскаявшимся». Причем сама невоздержанность эта –
фарисейская и есть. Опять возникает противоречие. Здесь все на
противоречиях. Но именно эти противоречия иллюстрируют общую
картину происходящего, где сама обстановка отвечает
требованиям, которые здесь нужны. Для каких бы то ни было изменений
в устоях и обычаях, на которые претендует Иисус со своими
проповедями, необходимо обязательно провести эти проповеди сквозь
кровопролитие, и опять согласно той же о жертвоприношении
закономерности, и только тогда их принять. Когда посмотреть
«что» именно говорится о жертвоприношении в
Торе и в Библии, и какие события, в связи с этим, имеют
место быть – все встанет на свои места. И можно ли говорить
тогда о том, что речи Иоанна Крестителя – реакционные, когда
столько народу идут к нему креститься? Снова –
противоречие.
И опять, получается так, что народ
здесь более боится слов Иоанна Крестителя, чем реального меча
самого царя и самого прокуратора (которого, кстати сказать,
«окрестности» и сам Иерусалим уже не раз попробовали). И,
здесь же, исходя общей структуры евангельского повествование,
тема «власть держащих» и не способность «праведного»
что либо проповедовать «свободно» и без преследований,
настолько очевидна и настолько закономерна, что при таком
положении дел в земле Израилевой в то время, нет никаких сомнений в
том, что ни Иоанну, ни самому Иисусу не только никакой
иносказательной «лопаты» не дали бы, но и самого Иисуса, при
подобных речах, вообще не впустили бы в город!