ытвынпэн[1] и даже
томми-похититель теперь кажутся снежно-белыми и мягко-морозными –
по сравнению с нечистым пароходом. В глубине которого прячется,
зовёт, манит Большая Тьма — такая же чёрная и злая, как та, что
притаилась в голове томми-похитителя. Только в тысячи раз больше и
сильнее.
Большая Тьма знает о Мити. Ждёт. Жаждет. Чёрное её внимание
смешалось с духотой цвето-запахов и давит непереносимо. Сердце Мити
колотится птицей-камнем, угодившей в сеть птицелова.
Нужно расслабиться, как учила Аявака. Отпустить
эйгир[2], раствориться,
сделаться прозрачной. Позволить цвето-запахам проходить сквозь
себя, не оставляя следа. Это очень здорово звучало на словах. И
неплохо получалась с тихими онтымэ в порту. Но здесь… Кутх
свидетель, она старается!
Разрывая плотный ковёр цвето-запахов, в общую мозаику проникает
новый тон, густой, почти такой же тёмный, как Маленькая Тьма.
— Стой, стой, дурачок. Иди к папочке.
Британец. Трухлявый и чёрный изнутри — мёртвое дерево,
захваченное термитами.
Томми останавливается. Со скрипом отворяется дверца, впуская
неяркий свет. Мити крепко зажмуривается, притворяясь спящей. Совсем
не сложно. Сложнее не уснуть – снотворное всё крепче стискивает её
сознание в своих мягких объятиях, наполняет голову солёным песком и
ведёт куда-то в белую пустоту. Нет. Спать нельзя.
— Кто тут у нас? Ну-ка?
Чёрный британец заглядывает в нутро томми, где свернувшись
калачиком, устроилась Мити. И она слышит пропитанный трупным ядом,
как копальхем[3], запах его
мыслей.
Британец прикасается к ней раз, другой и, уверившись, что Мити
спит, запирает дверцу. Он доволен. Осторожно шевельнув эйгир, Мити
чувствует, как изумрудно-амбровое его удовольствие катится по
чёрной паутине туда, где прячется непроницаемая Большая Тьма,
голодная и уставшая ждать. И британец, и томми, внутри которого
заперта Мити, отправляются навстречу этой Тьме.
Выписки из дела №813 об «Инциденте 10 февраля 1892
года» (12 февраля — 23 сентября 1892 года)
…проведено исследование напитка,
называемого луораветланами «онтымэ». Удивительно, какая высокая
научная культура (под наукой мы имеем в виду, прежде всего,
биохимию) соседствует с наивными, типично первобытными реакциями и
суждениями о мироустройстве (см. доклад проф. Э. Тайлора от 26
августа сего года ). «Онтымэ» представляет собой тончайший
нейротрансмиттерный ингибитор, действующий мягко и практически без
побочных эффектов. У некоторых испытуемых наблюдается ухудшение
координации движения в сочетании со снижением контроля над речевой
активностью…