Вынув из кармана телефон, я набрал
номер Боба и сказал:
– Боб, у меня жену украли.
Помолчав секунду, тот спросил:
– Кто?
– Черный, – сказал я очень
спокойно.
– Не ори, – посоветовал Боб. – Ты
дома?
– Дома.
– Сейчас буду. Не уходи никуда.
– Да я, кажется, никуда не спешу, –
сказал я коротким гудкам.
После этого оставалось только ждать. Заперев дверь, я прошел
в гостиную, сел на разобранную кровать и стал читать проклятую
записку, будто надеялся в ней найти подсказку, утешение, секретный
код – хоть что-нибудь, кроме страшных коротких слов.
На смену ярости пришло другое чувство. Никогда не было мне
так одиноко; не помню отродясь такого отчаянного, бесконечного
одиночества... не помню. А ведь моя память хранит в себе целых две
жизни. Человеческую – ту, что проживаю сейчас – и прошлую, кошачью.
«Слушая Тотем, поступишь верно», – вспомнил я. Когда
тебе плохо, когда не знаешь, что делать, когда жизнь показывает
зубы – представь, что бы на твоем месте делал Тотем, и обретешь
покой. Это знает каждый хинко, был ли он раньше кошкой, волком,
крысой или еще кем.
Но сейчас я не знал, что бы сделал мой Тотем. Никогда,
никогда, никогда мне не было так одиноко и так страшно.
Вскоре приехал Боб, как и обещал.
Коротко, по-деловому звякнул в дверь и, входя, привычным движением
нагнул голову, чтобы не стукнуться о притолоку. На нем была
милицейская форма. Я начал сбивчивый рассказ о своей беде, но Боб
поднял ладонь и прикрыл глаза, будто заснул на ходу. Не раздеваясь,
встал посреди прихожей. Пришлось замолчать: стараясь думать
картинками, я сосредоточенно вспоминал все, что случилось, начиная
со вчерашнего вечера. Боб стоял, зажмурившись, похожий на манекен,
огромный манекен.
Хорошо, что от прошлых жизней у нас
остаются не только воспоминания. Хорошо, что еще остается –
дар.
Прошла минута.
– Черный у вас ночевал? – спросил
Боб.
Я кивнул.
– Просто так пришел?
– Сказал, что в автоматах деньги
выиграл. Отмечали.
Боб покачал головой:
– Вы же в ссоре.
Я замялся.
– Не то чтобы в ссоре... Просто
поругались сильно. Потом остыли, но не общались почти с тех пор.
Почти год. А вчера он пришел. Я думал, хочет лед сломать.
– Чего сломать?
– Лед. Так говорится.
Он несколько секунд изучал мое лицо,
затем попросил:
– Записку покажи.