«Проклятье, — с досадой подумал
Карл, медленно выдохнув. — Змея!»
— Нет, не будем, — ответил он. — Я
поворачиваю к Бартайоте. Обстоятельства изменились. Вы можете быть
свободны. Возвращайтесь в крепость.
— Как прикажете, — с некоторым
удивлением произнес аллотар, переглянувшись со своим товарищем. —
Для нас было честью…
— Для меня тоже, — нетерпеливо
отозвался Карл, чувствуя, как вспотели от волнения руки. — Мирных
вам ветров.
Развернув коня, он с силой пришпорил
горячие гнедые бока и во весь опор поскакал прочь. Пытаться уйти от
княгини, которая знала эти земли как линии на своей ладони, было
делом сложным, но выяснять с ней отношения в отсутствии брата Карл
не собирался. Он ошибся, отправившись в крепость без охраны, но, с
другой стороны, любой эскорт из воинов Королевства неминуемо вызвал
бы обиду у аллотаров и сплетни среди знати. Карлу не нужно
было ни первого, ни второго.
Ветер бил в лицо и рвал слипшиеся от
пота волосы. Отпустив поводья, Карл выпрямил ноющую спину и закрыл
глаза. Конь знал, куда идти, теперь все зависело от скорости и
везения. До границы было далеко, но выйти на передовой отряд
Кристиана, ведущего гарнизоны домой, он вполне мог успеть.
Свист крыльев и гневный клекот
заглушили глухой стук копыт.
— Ненормальная! — зашипел Карл и,
резко уведя коня в сторону, нагнулся к самой гриве.
Жеребец возмущенно заржал и заложил
новый вираж: он тоже слышал преследователя. А беркут тем временем
не отставал. С яростью, от которой холодело под лопаткой, он
несколько раз упал вниз, едва не задев спину когтями.
Обнажив меч, Карл поднял голову.
Небо уже посветлело, и солнце рассыпало по степи широкие косые
лучи. Птицы видно не было, но ее крик, пронзительный и тоскливый,
звенел с вышины с пугающей регулярностью.
Тень налетела так неожиданно, что
меч рассек воздух, даже не задев перьев, и словно живой выскользнул
из ладони. Потеряв равновесие, Карл вылетел из седла и плашмя, не
успев сгруппироваться, упал в мокрую траву лицом вниз.
— Прочь! — крикнул он, прикрывая
голову одной рукой, а второй выхватывая из-за пояса широкий кинжал.
— Тэнба[1]!
Два беркута атаковали поочередно.
Остервенело бросаясь, они не давали ему подняться, не замечая даже
поблескивающего лезвия, с которого уже сочилась кровь. Думать у
Карла времени не было, но где-то глубоко, подсознательно, он вдруг
понял, что княгиня вряд ли могла быть причастна к птицам. Тут
чувствовалась совсем другая воля.