— Но-но, Дэру, — открыв глаза, Карл
взглянул на ее перекошенное лицо. — Хочешь войны? Или мой братец не
сообщил тебе, что теперь я — Глава Рода?
— Ваше Величество, — издевательски
выплюнула она, надавив локтем на его грудь, — для меня будет
большой честью перерезать вам горло!
— Давай… — Карл улыбнулся, поймав ее
пылающий взгляд. — Облегчи мою совесть! Жаль только, проблемы
вместе со мной не исчезнут. С ними придется разбираться твоим детям
и моим племянникам. Удар придется по ним, особенно теперь, когда
Земар-ар знает, кем была наша с Кристианом мать. Сумеешь защитить
их от одноглазой мерзости, для которой Миэль был всего-навсего
марионеткой?
— Вполне, — выпрямившись, кивнула
Дарита и потянулась к мечу. — Ты зря рассчитывал на свои змеиные
речи. Я не прощу тебе ни мать, ни дочь.
— Ты о чем? — удивился Карл.
Незаметно нащупав рукоять кинжала, он обхватил пальцами скользкий
от крови металл. Ему было позволительно защищаться, невзирая на
последствия.
— Мне было видение, — холодно
ответила княгиня, обнажая клинок. — И я нашла ему подтверждение.
Так что хватит болтовни. Вставай и хотя бы раз будь воином,
Валлор!
— Наши силы неравны, — с укором
заметил он, чувствуя, как душу и разум окутывает ледяное
спокойствие. — Это будет не поединок, а убийство, Дэру. Ты
навлечешь проклятье на весь свой род и на эту землю.
— Долг матери защищать — своего
ребенка. Никто меня не осудит, — не дрогнув, возразила она. —
Поэтому за свои поступки отвечу только я.
Тяжело поднявшись, Карл отошел в
сторону и покачал головой.
— Я всего лишь дал Кетрин право
выбора. Она принадлежит не только аллотарам, но и нашему Роду и
будет решать сама, кем ей стать.
Рука Дариты заметно дрогнула.
Опустив занесенный было меч, она недоверчиво прищурилась:
— Лжешь. Я знаю ваши обряды и знаю,
что делал Миэль. Зачем ты отвел ее к жертвеннику? Что значит твой
дар?
— Дар? — Отступив на шаг, Карл
приосанился. — Приди в себя! Я всего лишь отдал племяннице брошь
своей матери. Это — фамильная драгоценность, она принадлежит
Валлорам уже почти триста лет!
Дарита была напугана. Страх
подпитывал ее гнев, делая его неуправляемым и не давая трезво
думать. Карл без труда видел движение каждой ее мысли, даже не
проникая в сознание. Впрочем, последнее было ему уже
неподвластно.
— Лжешь! — снова прошептала княгиня.
— Ты лжец и всегда был таковым. Избавился от сестры… Никто не
понимает, даже она! А я знаю!