Внутри шатра было не просто тускло —
почти темно. Плотная темная ткань не пропускала даже тот серый
грозовой свет, который теплился снаружи. Полю пришлось остановиться
и немного постоять, давая глазам привыкнуть. Одинокий факел,
который горел у дальней стены возле низенького столика, выхватывал
лишь сидевшего на подушках человека и большую пантеру, преданно
льнущую к его ногам.
— Подойди ближе, — попросил князь,
поманив его рукой.
Послушно сделав несколько шагов,
Поликарп остановился в метре от столика. Дядя был похож на своего
близнеца и не похож одновременно. Как и Карл, смотрел он прямо, но
без прищура, и взгляд его был спокойным и даже добрым. Правда,
последнее Поля обмануть уже не могло: Кайл тоже нередко глядел на
их с Элладом забавы вполне миролюбиво, а затем мог легко отдать
приказ повесить случайно обронившего поднос слугу.
— Я много слышал о тебе, юный принц,
— тепло улыбнулся князь и слегка наклонился, убрав подальше
несколько измятых бумаг. Его волосы, соверешенно седые, словно он
был древним стариком, так контрастировали с совершенно черной
бородой, что Поль с трудом скрыл удивление. — Но признаюсь, не
ожидал увидеть здесь в столь темный час. Что привело тебя к
границе? Неужели наши враги действительно настолько обезумели, что
решились послать ребенка?
Поликарп нахмурился и, поклонившись,
вежливо ответил:
— Меня отпустил герцог Параман, Ваше
Высочество. Он же велел мне рассказать обо всем, что я слышал и
знаю, чтобы предупредить вас.
— Вот как? Вполне на него похоже.
Испугался расплаты за свои злодеяния и решил договориться заранее…
— задумчиво протянул Кристиан, машинально поглаживая широкую голову
задремавшей пантеры.
— Я не думаю, что это так, —
вступился за герцога Поль. — Боюсь, у него просто не было выбора.
Он не враг вам, Ваше Высочество. Вы ведь знаете, он помог моей
матери… И мне тоже. И отцу.
Удивленно приподняв брови, князь
тихонько рассмеялся.
— Давно я не слышал ничего более
забавного, — почти ласково сказал он и поспешно добавил: — Не
принимай мое недоверие на свой счет, Поль. Ты еще слишком юн и
наивен, так и должно быть. Поверь, мне искренне жаль тебя
разочаровывать, но Параман Лаусенский никогда не был нам другом. Он
— сын своего отца и в данный момент является главнокомандующим
враждебной нам стороны. Что же до его подвигов… Он всего лишь
исполнял свой долг как сын Ведущей линии, причем не в ущерб
собственным интересам. — Переведя дух, князь неопределенно хмыкнул.
— А если бы не так, то он не предал бы Аармани и меня, потому что
прекрасно знал, к чему приведет такая перестановка сил.