— Нет ствола, нет пушки! — Комментирует
Винарский.
— Уничтожено немцев до тридцати человек, кроме
того, грузовик с боеприпасами и десяток лошадей, — и сбавив тон,
добавил тише, — командный пункт не накрыли…
— Ну, пусть командуют уцелевшими лошадьми! —
Милостиво разрешил Винарский но тут же согнал с лица добродушную
улыбку, очевидно, опять мятущуюся душу полковника обуревают
сомнения. — А не впустую ли все это, стрельба, восторги… Куда
стреляем, а главное, попадаем ли? Не пудришь ли ты нам мозги,
товарищ Лапушкин?
Полковник колючим взглядом как штыком ткнул мне в
лицо.
— Да нет проблем, товарищ полковник, — успокаиваю я
комартполка, — сейчас обработаем передний край, и пехоту уважим, и
объективные подтверждения нашей работы получим.
— Добро, — Винарский сразу светлеет челом, — Пошли
на КП, Лапушкин! Мы здесь до вечера такого наворотим, что немец
месяц разгребать будет! И вот что, давай подключим два других
дивизиона, чтобы они там балду не гоняли.
— Их подключить не получится, товарищ полковник, —
пыхтел я, едва поспевая за быстроногим командиром, — я их даже не
вижу, и…
— Как, не видишь?! — Полковник затормозил так
резко, что я воткнулся в него. — Тут видишь, там не видишь, ерунда
получается!
— Ну уж, что получается, то и получается.
— Посмотрим, что ты видишь, и видишь ли хоть что-то
вообще.
Мы спускаемся в окопчик командного пункта
дивизиона.
— Дай связь с НП! — С ходу потребовал полковник у
телефониста, и, не обращая внимания на протянутую трубку, сунул мне
под нос карту. — Вот цель номер одиннадцать, пулеметное гнездо,
работай!
Охренеть, достойная цель для дивизиона тяжелого
артполка, как будто в пехотном полку мало своих пушек и минометов,
чтобы его загасить. Нет, понятно, что и они без дела не сидят, и с
немецкими коллегами перестреливаются, и пехоту немецкую на исходных
щемят, и заградогонь ведут. А этот несчастный пулемет, возможно,
только с нашего НП и виден, ну да хрен с ними, разбираться во всей
этой мути, Винарский хочет посмотреть на конкретном примере, на что
я горазд, и нужно ему показать.
— Дайте пристрелочный.
Снаряд ложится далеко в стороне, даю поправку,
очкастый капитан переводит мои метры в тысячные, и кричит в трубку,
передавая данные на батарею:
— Ориентир номер шесть, вправо двадцать!