До сей поры, не ожидая преследования, я шел прямо,
но заметив хвост, несколько раз резко изменил направление, стараясь
держаться все в том же участке густого леса. Такая тактика не сразу
дала результаты, некоторое время парни шли по моему следу, пару раз
сбившись, но неизменно возвращаясь на него. Правду сказать, я
никогда до этого не верил в особые возможности следопытов,
способных в обычном лесу, не по осенней грязи, а на обычной лесной
подстилке из павших листьев и хвои, устойчиво идти по следу зверя
или человека. Нет, зверя-то ладно, он обычно прется прямо, а вот
именно человека, старающегося сбить с толку преследователей. Но
Завирухин меня по-настоящему удивил, был ли он в гражданской жизни
охотником, или выучился этой науке каким иным образом, но только он
уверенно шел по моим следам, а после каждого заложенного мною
крутого поворота некоторое время топтался на пятачке, нарезая
небольшие круги, после чего снова точно брал верное
направление.
Эти маленькие заминки давали мне небольшую фору по
времени, не позволяя разведчикам догнать меня, так что я даже не
сильно запыхался, да и нога вполне выдерживала. Но долго так
продолжаться не могло, я начал беспокоиться и соображать, как выйти
из этой опасной игры, но тут вдруг на очередной потере следа
парочка моих преследователей остановилась. Судя по активной
жестикуляции, пошло обсуждение, причем на повышенных тонах, после
чего следопыт Завирухин плюнул себе под ноги и решительно
направился в сторону громыхающего фронта, а Сивцев, немного
помедлив, поплелся за ним. Все, первая часть моего плана, а именно
побег, благополучно закончилась, можно было перевести дух и
обмозговать дальнейшие действия.
Итак, что дальше? На фронте, как это и полагается
сразу после его прорыва, наблюдалась полная неразбериха. Немцы, как
хозяева положения, несколькими колоннами двигались по дорогам,
отброшенные наши части где-то пятились перед ними, иногда пытаясь
удержаться на тактически удобной местности, где-то отступили в
сторону, в леса, просто расчистив путь победителям, а порой
оставались на своих позициях, ожидая приказа к отходу, или просто
не зная общей обстановки. И в этом абсолютном беспорядке мне будет
очень удобно прибиться к какой-нибудь артиллеристской ватаге. Вот к
этой, например, в пяти километрах сворачивающей свои гаубицы.
Просто пересечь край своего леса, метров пятьсот голого
пространства, затем снова по редколесью, проскочить грунтовку с
редко бредущими немецкими группочками, а там уже и они, далеко не
уползут.