Прошел час прежде, чем Эйден почувствовал себя аборигеном и
открыл глаза. Он подошел к разлому на бриге и положил в него левую
руку. Прижал куском болтающейся обшивки, выдохнул и резко дернул.
У-у-у… плечо встало как надо, мир опять запустил карусель, а
небоскребами брани можно было ворочать континенты! А ведь еще два
ребра просились наружу, и мужчина решил оторвать их лежа, чтобы не
провоцировать новую свистопляску ощущений. Эйден медленно
расстегнул куртку и китель.
Через несколько минут, когда дрожащими пальцами он застегивал
их, а два сломанных у основания серебристых ребра небрежно валялись
рядом, подумал:
«Хорошо.
Что.
Я.
Не.
Человек…
Сдох бы уже раза три за последний час…»
Радары Альянса уже должны были зафиксировать примерное место
аварии и выслать поисковую группу. Преимущественно из военных, так
что малоприятное выйдет знакомство. Сигнал имперскому флоту, если
пустить его с истребителя, не преодолеет гиперпространство. Свои
его не услышат. Для общения и выхода в открытый космос на Бране
использовали кротовины, а ими управляли вормхоллы – космопорты
туннелей-червоточин. Значит, нужно попытаться найти один из них. И
оттуда… в лучшем случае послать сигнал и открыть туннель пошире, а
в худшем – бежать самому, забыть о тотальной победе над Альянсом и
продолжить борьбу за сектор.
Координаты вормхолла легче всего было извлечь из разбитого
брига. Забраться внутрь сквозь разлом не составило труда, и через
минуту Эйден ступил на темный, прохладный борт научного корабля. На
мостике, совмещенном с радиорубкой, лежал одинокий пилот. Лежала…
Девушка. Высокая, но хрупкая, с полупрозрачной в скудном освещении
кожей. Темно-вишневые волосы и черные брови с изломом оттеняли
бледность тонких черт. Но разгром вокруг напоминал пошлый триллер,
где не скупились на бутафорию. В крови были: пилот, штурвал,
коммуникатор, все рычаги и сенсоры. Эйден взглянул на панель
управления в поисках аварийного электроузла, чтобы запустить
бортовой компьютер, и опять повернулся к девушке. Он еще не
встречал таких противников, в которых утонченность так не
сочеталась с войной в принципе. Она даже не походила на ученого.
Больше - на фею, каким-то чудом упорхнувшую с цветочной поляны в
космос. Через плотный комбинезон не угадывалось дыхания, но
тепловизор в его глазах не ошибался: девушка была жива, так как с
момента крушения прошел час, а температура раненого тела все
повышалась. Мужчина вздохнул и прислонился больной головой к
оплавленной переборке, глядя на фею без иллюзий. Жар и
несовместимые с жизнью травмы. Вот и все. Эта смерть - вопрос
каких-то минут, в лучшем случае, часа. Разумнее всего оставить ее и
заняться компьютером.