— Грех? — яростно зашипел
Рудый. — Ты сказал «грех»?! Это что — я пытался обмануть
людей, подсунув им меньшую сумму? У нас с тобой был договор. Я
выполнил все его условия — твоего щенка никто и пальцем не
тронул. А ты вместо тридцати рублёв приносишь половину, пытаешься
нас обмануть и вернуть мальчика неправдой. А потом меня —
меня! — обвиняешь во грехе?! Ты что, старый, из ума выжил?
— Но… — начал было отец
Алексий, но атаман перебил его.
— Тринадцать. С половиной.
Рублёв, — отчеканил разбойник, вновь державший нож у горла
Ждана. — С тебя тринадцать с половиной рублёв. Всё, довольно!
Мне плевать, где ты их возьмёшь. Иди в Козельск. Стучись к богатым
друзьям — они у тебя есть, ты дворянин. Валяйся у них в ногах,
продавайся им в холопы… Да вон хоть мать его продай — она хоть
и не молода, но тетериться с ней желающих много будет, перси у неё
как у коровы.
Он коротко хохотнул, и жёстко
закончил:
— Даю тебе на всё пять дней, и
это последняя моя уступка. Видит Бог, я и так уступаю тебе раз за
разом, но ты не делаешь даже урезанный урок. Я подожду пять дней. Я
не нарушу условия, как ты. Я даже твоего пацана кормить буду —
на еду принесённых тобой денег хватит. Но клянусь тебе — ровно
через пять дней, как только начнёт смеркаться, я предам твоего
пацана самой лютой смерти, какую только смогу придумать. А я на
выдумку хитёр, можешь мне поверить. Всё. Больше разговоров не
будет. Иди!
Священник молчал, всматриваясь в лица
каждого из четырёх разбойников.
Рудый ухмылялся. Косой отвёл взгляд.
Косолап, напротив, дерзко уставился в ответ. Ну а Дундук, похоже,
просто ничего не понял, и, как обычно, смотрел тупым коровьим
взором.
— Вы нелюди, — наконец
резюмировал священник. — Господь вас накажет.
После чего повернулся и ушёл, не
оглядываясь.
— Иди, иди! — крикнул ему в
спину Рудый. — Не знаю, как там Господь, он обычно не
торопится, а вот тебе поспешить стоит. Пять дней! Слышишь, поп?
Пять!
Едва шаги священника смолкли в низине
холма, разбойник убрал нож от горла Ждана и, встретившись взглядом
с Косолапом, подмигнул товарищу.
— Я же тебе говорил —
никуда он не денется! Придёт и принесёт. Терпеливый — это
судьба! И еще раз придёт, и снова принесёт! Ну что — давайте
жрать уже что ли? Поесть, ити его, не дают! Косой, завтра в деревню
к своей полюбовнице сбегаешь, жратвой закупишься, деньги теперь
есть.