Ждан с тревогой и вопросом во взгляде
посмотрел на старого батюшку. Тот нехотя кивнул.
— Всё верно, так и есть. За
убийство в месте силы Зверя дают. Только его и ничего другого. Даже
если защищаясь убил — всё равно его. Сила будет огромной,
ловкость и быстрота — запредельной. Вот только голод на кровь
появится, да такой, что только убийством его и можно утолить. И то
на время, и чем дальше, тем это время короче. А с каждым убийством
разум в тебе уменьшаться начнёт. Так, постепенно, в зверя человек
превращается, да не в простого, а безумного — который убивает
ради убийства, кровь льёт ради крови. Если Берсерком ещё есть шанс
выжить — в леса дремучие, допустим, уйти, и жить там, где твоё
безумие только тебе навредить и может, то Зверем… Зверей люди
убивают сразу. Нет других путей и решений, так лучше и для людей, и
для них самих. Честно скажу, не успел бы я атамана кончить — я
бы сейчас тебе ничего не сказал, а потом своими руками и зарезал.
Сразу после получения Дара, а то и до. Лучше так, чем медленно
дичать и в зверя лютого обращаться. Но ты сильно не радуйся, жизнь
ты не забрал, но кровь людскую в месте силы пустил. И проступок
этот в твоём Даре непременно отзовётся. Вот только как — не
знаю. И никто не знает.
— Зато другое ты точно
знаешь, — вновь подал голос Косолап. Разбойник уже стоял на
коленях, упираясь руками в землю и пытался встать, но ноги пока не
держали. — Скажи, поп, что ты с нами делать будешь? Мне
как — на тот свет уже собираться, или погодить пока?
Священник повернулся и долго смотрел
на разбойника.
Тяжело смотрел.
— Я ведь помню, как вы на мою
просьбу отпустить мальчишку ответили. Не атаман-покойник, а
вы — все четверо. Порченные вы люди, и добра людям от вас не
будет.
Разбойник выдохнул и глухо
просил:
— Тогда хотя бы кончи быстро. А
я тебе за это…
— Ты не дослушал! —
стальным голосом прервал его священник и продолжил. —
Порченные вы люди, и когда помрёте наконец — воздух на земле
чище станет. Но я не судья и не палач. Я пастырь овец православных,
и убивать мне и впрямь нельзя — покойник не врал, когда вам
про меня объяснял. Ну что ты смотришь? Ну да, подслушивал я тогда.
Убивать мне нельзя, но и шею вам подставлять я не собирался. А
чтобы выжить и пацана спасти — все средства хороши. Тем
более — супротив таких грешников как вы. Честно скажу —
дошло бы до драки — кончил бы вас и не безо всякой
жалости.