Всё, давай спать. День хлопотный
был.
Лес Ждана подавлял. В прошлой жизни
он был в лесу лишь дважды — ненадолго и случайно. Но тот
лес — мёртвый, пустой, истоптанный, загаженный пластиком и
бумажками, запятнанный кострищами — не шёл ни в какое
сравнение с этим. Это сложно объяснить, но… Почему-то стоило лишь
на пару десятков шагов отойти от кордона — становилось
пронзительно ясно, что на многие-многие вёрсты вокруг нет других
людей, кроме них троих. Но при этом человек здесь никакой не царь
природы, а смиренный гость, проситель, если хотите. К чаще и её
созданиям надо было относиться уважительно, ведь стоило только
здешнему хозяину захотеть — и никто из них троих не вышел бы
из леса.
При этом лес вовсе не был злым. Лес
был предельно равнодушен — и это пугало больше всего. Лес
просто был, был всегда. Он равнодушно взирал, как волосатые некогда
человеки распрямляются, изобретают лук и приручают собак, как у них
возникают и рушатся государства. Ему не было дела до короткоживущих
людишек, и он не видел большой разницы между селом Гранный Холм,
поставленным людьми на отвоёванных у него землях, и муравейником,
построенным мурашами на поляне из сосновых иголок.
Пусть стоят.
Всё равно и то, и другое — до
поры.
Лес Ждана подавлял. Но и
восхищал — тоже.
Он был настолько красив, что им
нельзя было не восхищаться. Собственно, Ждан всю дорогу именно тем
и занимался, что глазел вокруг, благо всю дорогу его по очереди
несли на руках. «Слинга» сегодня не было — Тит перед выходом
мягко посоветовал не брать в село роскошную шаль княгини:
— Барская это вещь, не наша, не
мужицкая. Я-то ладно, я вопросов задавать не буду, а вот людям на
рты платок не накинешь. Пойдут слухи про богатую шаль у приблудной
бабы, а тебе оно надо?
Лушка покраснела, кивнула, и спрятала
подальше единственную память о настоящей матери Ждана.
Любая дорога рано или поздно
заканчивается, закончился и лес, и путники вышли к селу. Гранный
холм был в полной мере лесным селом. Церковь, избы, огороды,
расчищенные поля вокруг — всё это как будто теснилось друг к
другу, а лес обступал их со всех сторон. По словам Тита, чужих в
селе практически не бывало — больно уж далеко до ближайших
поселений. Разве что купцы пару раз в году заедут, да путники
какие-нибудь решат срезать дорогу, и едут напрямик через лес.