Мужик махнул рукой.
— Да только корм всё одно не в
коня — он кровью пописает, отлежится и опять запьет.
Известно — пьяницу только могила и исправит. Так оно и вышло.
Допился, убежал голый в лес зимой, там и замёрз к херувимам.
И мемуарист вновь перекрестился.
— А нам, значится, отца Ляксея
прислали.
— А его не били? — с
живейшим интересом поинтересовался второй мужик.
Первый помрачнел, но честно
ответил:
— Один раз. Больше не
получилось. При отце Илье-то народ, известное дело, расслабился,
грешить стал напропалую. А тут отец Ляксей прибыл и как давай нас
всех гонять, шум в селе стоял до небес! Ну мы и решили поучить его
маненька, чтобы, значится, не зарывался супротив обчества.
— И чё?
Мужик помрачнел ещё больше, и
задумался:
— Ну как чё? Нельзя сказать, что
совсем уж зазря сходили: заодно и узнали, что батюшка наш
новый — из дворян и с Даром. Я потом три дня ходил, башкой
тряс, как козёл бородой — так он мне в ухо зарядил. Потом уж
мы промеж себя рассудили, что всё правильно. Человек своё ремесло
сполняет, а мы супротив пошли. Не дело это. Ежли тебе на работе кто
под руку полезет, ты же, небось, тоже в ухо сунешь?
Второй согласно кивнул.
— Вот! — наставительно
воздел палец к небу первый. — Я и говорю, отец Ляксей —
правильный поп! Он и ремесло своё знает — дай бог каждому, и к
людям по-людски относится. Вот, даже пацана этого
приблудного — гоняет в хвост и в гриву. А всё зачем? Чтобы Дар
у пацана какой получше открылся. Глядишь — и поживёт потом
подольше. Хотя, конечно, ублюдки — они долго не живут. Ублюдка
век недолог — про то даже песня есть. Жалостливая.
Мужики помолчали, а потом разговор
перекинулся на грядущую поездку старосты в Козельск, и больше
ничего интересного Ждан не услышал.
Тема неведомых ублюдков живо
заинтересовала нашего попаданца, но дальнейшего развития не
получила. Попытка поговорить об этом с матерью привела к тому, что
Лушка орала на сына так, что у того уши закладывало, но ничего
информативного при этом не сказала. А отец Алексий даже
разговаривать не стал — ограничился подзатыльником. Да
буркнул, уходя: «Дюжину разменяешь — узнаешь. Грех раньше
говорить».
Но, видать, и впрямь настало время
удивительных историй.
Потому что буквально через пару
недель умаявшийся на тренировке Ждан проснулся среди ночи, как
будто его кто толкнул. И сразу понял, что бодрствует в избе не
только он.