Августин Блаженный
– Господин
дю Плесси, а это правда, что во Франции едят лягушек?
А вы их на болотах ловите или в садках разводите? – интересовалась
юная леди Мария Норфолк, младшая дочь знаменитого герцога, – а у
нас в Норфолке в парке есть пруд, там их
полным-полно. Приезжайте к
нам этим летом, я велю
слугам наловить вам лягушек, сколько
пожелаете.
Филиппу часто задавали вопрос про
лягушек, но сейчас он почему-то растерялся. Морней
давно бывал при дворе королевы Елизаветы и слыл здесь, хоть и
бесперспективным женихом, однако интересным кавалером. Высокий,
подтянутый, в свои неполные двадцать семь он уже
имел на висках импозантную седину. Он был небогат,
однако пользовался уважением, поскольку его принимала
сама королева. Все знали, что господин дю Плесси,
выполняя важное поручение адмирала Колиньи, покинул
Францию за сутки до Варфоломеевской ночи и,
ходили слухи, будто бы в Париже во время резни погибла его
возлюбленная, за которую он поклялся отомстить. И вот теперь,
говорят, он блюдет обет целомудрия, пока не исполнит
клятву. И конечно же, как это часто бывает, витавшая
вокруг Морнея романтическая аура, привлекала массу
дам, убеждавших его нарушить данное Господу обещание.
– А вы тоже ели лягушек? – продолжала
настаивать барышня, и в глазах ее светилось
неподдельное любопытство.
– Увы, миледи, – покаялся
Морней, – однако, уверяю вас, лягушки ничем не хуже
овсяного пудинга, который каждое утро подает мне моя
лондонская кухарка. Впрочем, овсяный пудинг,
бесспорно, полезнее для здоровья, – польстил он национальной кухне
своей собеседницы. Она забавно скривилась и рассмеялась.
– И не говорите, сударь. Я,
ей-богу, предпочла бы хорошую сочную жабу тому серому
вареву, что матушка велит мне ежедневно есть на завтрак. Если в
нем и правда столько пользы, сколько говорят, то я,
наверное, никогда не умру.
– Искренне вам
этого желаю, – улыбаясь, ответил Морней и подумал, что
она оказалась совсем не так глупа, как хотела
показаться вначале.
А леди Мария действительно была живым
олицетворением пользы здоровой пищи. Белозубая задорная улыбка
украшала ее лицо, а в каждом движении чувствовалась та
свободная грация, какая свойственна только благополучным и
жизнерадостным людям. Морней, который обычно интересовался делами
куда больше, чем дамами,