Юноша растерялся.
–
А-а...э-э... Вы не откроете письмо?
Морней улыбнулся.
– Открою, разумеется, но чуть позже,
когда смогу в полной мере сосредоточиться и уделить ему должное
внимание. А в чем дело?
– Если бы вы проявили
необходимую ответственность при выполнении своих обязанностей, –
запальчиво ответил Монморанси, – и распечатали послание прямо
сейчас, то прочли бы в нем, что я являюсь
уполномоченным представителем принцев в Англии и именно со
мною вы должны будете согласовывать все детали
предстоящего вам задания. Сложного и чрезвычайно важного задания, –
добавил он, как бы подчеркивая, что с
эдаким заданием Морнею без него, уж
конечно, никак не справиться.
Филиппу стало смешно и одновременно
тревожно. Надо бы побыстрее выпроводить этого юного павлина и
заняться делом. Вскрывать письмо при
нем Морнею не хотелось.
– Не переживайте,
дорогой граф, я ничего не предприму без
вашего одобрения, – он слегка поклонился.
– А теперь скажите, где вы остановились. Я был бы рад
предложить вам свой кров.
Он не боялся быть любезным, ибо
понимал, что Монморанси вряд
ли согласится жить с ним под одной крышей.
И не ошибся.
– Благодарю, мне не
хотелось бы вас обременять, –ответил молодой человек,
покорно позволяя увести себя от спорной темы, – я был
бы признателен, если бы вы посоветовали
мне какую-нибудь приличную лондонскую гостиницу.
– «Северная звезда», думаю, лучшая
гостиница в этом городе, – сказал Морней.
Когда два года назад сам он приехал в Лондон, ему
бы не хватило денег даже на собачью будку в
«Северной звезде». Но этот фанфарон, похоже, не был
стеснен в средствах, чем еще более
раздражал хозяина дома. Если все
сторонники принцев больше похожи на петухов, чем
на воинов, за успех их новой затеи приходилось
серьезно опасаться.
Когда Монморанси
наконец ушел, Филипп удобно
устроился у камина и вскрыл письмо. Почерк короля Наваррского он
узнал сразу, однако перу его принадлежала лишь
половина послания, вторая часть текста была написана другой рукой,
очевидно, принца Франсуа. Морней усмехнулся. Между
союзниками, судя по всему, царили полная любовь и доверие.
Несколько раз внимательно прочитав письмо, Морней
задумался.
Сэр Уолсингэм внимательно выслушал
Морнея и пожевал губами.
– Вы всегда были
симпатичны мне, сударь, ибо, по моему
глубокому убеждению,