– Я желаю вам удачи, – сказал Филипп, когда последняя бочка была
закреплена, и последний солдат занял свое место, а полковник
направился к своему флагману.
– Она нам не понадобится, сударь, ибо с нами Бог, – высокомерно
ответил тот.
Морней не стал спорить. Только когда караван исчез за выступом
скалы, Морней заставил себя отвести взгляд.
Где же зло и откуда и как вползло
оно сюда? В чем его корень
и его семя? Или
его вообще нет? Почему же
мы боимся и остерегаемся того, чего нет?
Августин Блаженный
День проходил за днем, а обещанной
помощи от Людвига Нассау все не было. Д'Алансон уже не мог скрывать
своего дурного настроения.
– Ну и где ваши хваленые
немцы? – допытывался он у ля
Моля, как будто ля Моль и был хваленым немцем, –
они еще неделю назад должны были быть
здесь, и до сих пор ничего. Ну что вы молчите, как истукан? Это вы
отвечали за обеспечение нам поддержки немецких князей. Выходит, вы
опять не справились со своими обязанностями.
Ля Моль обиженно засопел и
отвернулся.
– Вы не справедливы к господину де ля
Молю, – вмешался Генрих, его
раздражало неизбывное стремление д'Алансона искать виноватых. Тем
более, что искал он не там, где нужно, а там, где проще,
– господин де ля Моль сделал
все, что от него зависело. Не может же он отвечать за князя
Людвига.
Ля Моль бросил на Генриха благодарный
взгляд, от чего д'Алансон пришел в еще большее
раздражение.
– Знаете, дорогой зять, –
язвительно заметил он, –
ни вы, ни ваши дворяне пальцем не
пошевелили, чтобы хоть на минуту приблизить час нашего избавления,
так хотя бы мне не мешайте делать дело. Со своих людей можете
спрашивать, как хотите, а со своими я и сам разберусь.
– Как угодно, –
пожал плечами Генрих, - мне, пожалуй,
действительно лучше уйти. Не буду мешать.
С этими словами он вышел, аккуратно
прикрыв за собой дверь. Д'Алансон проводил его тяжелым
взглядом.
А вскоре пришло
известие о гибели Людвига Нассау в сражении при Моокергейдене.
Это событие, грозившее похоронить вместе с князем и
все планы заговорщиков, внесло разброд и уныние в их ряды. На
срочном совещании у герцога Алансонского было решено,
известить английских союзников о приостановке кампании, если в
течение нескольких дней не подойдет все-таки обещанная немцами
помощь.
Но тут им повезло.
За день до окончания намеченного срока, словно гром среди ясного
неба, явился капитан Шимон-Гитри, доверенный посланец д'Алансона
при оранском дворе. Он сообщил, что Вильгельм Оранский, несмотря на
тяжелое положение на всех фронтах во Фландрии, подтвердил взятые на
себя братом обязательства и пятьсот человек конницы уже ждут
мятежных принцев всего в нескольких лье от дворца, чтобы помочь им
покинуть двор!