– У тебя есть причины не доверять
господину адмиралу? – холодно поинтересовался он у
кузена.
– А у тебя есть причины полагать, что
он не может ошибаться? – язвительно парировал принц.
Генрих вздохнул.
– Ты прав, он может ошибаться. Кто
угодно может ошибаться. Но что ты предлагаешь взамен? Уехать из
Парижа и бросить на произвол судьбы тысячи наших единоверцев? Или
напасть на парижский гарнизон, как требует Ларошфуко? Захватить
Лувр? – он посмотрел на кузена с таким искренним недоумением, что
тот вспыхнул и отвернулся.
– Мы должны поднять гвардию, – упрямо
продолжал Конде.
– Как ты себе это представляешь? –
разозлился Генрих. – Развернуть боевые порядки прямо на Гревской
площади? Чего будет стоить после этого мирный договор?
– У нас нет другого выхода, –
процедил принц. Его голос звучал почти спокойно, но Генрих не верил
этому спокойствию – он хорошо знал своего двоюродного брата.
– Это тоже не выход, – ответил
Генрих. – Вспомни, сколько лет мы шли к миру! И теперь ты
предлагаешь пожертвовать всем из-за случайного выстрела? Из-за
смутных опасений? Ты что, хочешь плясать под дудку герцога
Лотарингского? – повторил он свой беспроигрышный аргумент.
Эти слова ожидаемо подействовали.
Конде, который уже открыл было рот для очередного выпада, резко
замолчал. Впрочем, он еще не все сказал.
– Ты забыл про аркебузу гвардии
д’Анжу, – напомнил он.
– Не забыл. Она оказалась на месте
покушения очень кстати. Прямо будто специально, чтобы ты мог
напомнить мне о ней.
Конде сник. Несмотря на свой
воинственный пыл, он понимал, что в словах кузена есть разумное
зерно.
– Дьявол… не знаю… Но посмотри на
город! Неужели ты не видишь: что-то происходит. Париж никогда не
был таким… жутким. Не можем же мы просто сидеть, как куры на
насесте, и ничего не делать!
Как ни странно, этот последний
аргумент, самый нелепый и беспомощный, показался Генриху самым
важным. Да, город стоил того, чтобы на него посмотреть. Пустые
темные улицы, нависающие громады домов… Было в них нечто такое, что
хотелось прибавить ходу и побыстрее оказаться за стенами Лувра.
Час назад Генрих искренне считал, что
поступил верно. Он только что повторил доводы, казавшиеся ему
бесспорными, и Конде не смог возразить. Однако теперь, проезжая
через пустынный зловещий город, он внезапно понял, что вовсе не
уверен в своей правоте. А вдруг Ларошфуко и Конде правы? Что, если
все это ловушка? Несмотря на жаркую погоду, его прошиб холодный
пот. Если так, то уж лучше война. Но если никакой ловушки нет? Если
они, поддавшись глупому страху, сами развяжут бойню? Генрих терпеть
не мог тратить время на пустые размышления после того, как решение
принято. Но что, если оно принято неверно?