– В этих местах полным-полно таких
мальчишек, которых люди под нашими знаменами сделали сиротами, –
заметил Генрих, отвечая больше на собственные мысли, чем на слова
товарища. – Мародеры или наши солдаты, им все равно. Все они, как и
мы, говорят по-французски. И все люто ненавидят нас.
– Пусть ненавидят молча, – спокойно
парировал Гаро, – лишь бы уважали. Иначе придет анархия, от которой
народ страдает куда более, чем от самого сурового
правителя.
– Всякий, кто слаб, уважает силу, –
возразил Агриппа д'Обинье, – однако сила защитить почитается ничуть
не меньше, чем сила ударить.
– Д'Обинье, да ты, оказывается,
философ, – рассмеялся Гаро. – Где ты этого набрался? В рыцарских
поэмах?
Агриппа вспыхнул. Генрих повел
плечом.
– А что? По-моему, весьма достойное
чтение, – ответил он за приятеля, – вам, господин де Гаро, тоже не
худо бы иногда что-нибудь почитать.
Сноски:
[1] Адмирал Колиньи - Гаспар II де
Колиньи,граф, сеньор де Шатильон, адмирал Франции, французский
государственный деятель, один из вождей гугенотов во время
Религиозных войн во Франции.
[1.1] Генерал де Ларошфуко -
граф Франсуа III де Ларошфуко, принц де Марсиллак, видный
протестантский военачальник времён Религиозных войн во Франции,
принадлежал к древнему французскому роду Ларошфуко. Неофициальный
глава гугенотов Пуату.
Несколько дней назад Генрих Наваррский[2] покинул благодатный южный Нерак и
направлялся теперь в Ангулем, где должен был встретиться с матерью
королевой Наваррской и адмиралом де Колиньи.
Пока дорога их лежала через юго-запад Франции, традиционно
населенный гугенотами, они чувствовали себя дома. Но по мере
продвижения на север местность становилась все более чужой и
враждебной.
В последней войне им повезло. Армия генерала де Ларошфуко далеко
углубилась в католические провинции, и теперь Генрих наблюдал плоды
блистательных побед своего верного генерала. Да, плоды побед.
Много лет назад он так же ехал вместе с матерью по Гаскони,
разоренной Блезом де Монлюком[3],
наместником, которого Париж навязал королеве Наваррской, и тогда
она взяла с него клятву отомстить за поруганные земли. А теперь
тысячи мальчишек-католиков, которым не посчастливилось родиться в
этих местах, давали такие же клятвы своим матерям.
Вскоре свернули на восток. Теперь дорога шла через вспаханные
поля и фруктовые сады. Эти места, населенные теперь уже
исключительно католиками, куда меньше пострадали от войны. Дома
здесь были убоги, но целы. Во всяком случае, им больше не попалось
ни одного пепелища.