Миоссена Генрих знал с детства, он
был сыном той самой мадам де Миоссен, что нянчила принца
Наваррского в первые годы его жизни. Генрих опустился на колени
перед кроватью и потрогал лоб своего старого товарища. Тот бредил и
не узнавал его. Генрих ничем не мог ему помочь.
Он подобрал валявшийся на полу стул и
поставил его к камину, пытаясь создать видимость островка порядка в
этом хаосе.
– Давай, что ли, приберем немного, –
предложил он д'Арманьяку.
Пока они проводили время в этом
несвойственном им занятии, пытаясь хоть отчасти придать комнатам
жилой вид, камердинер рассказал Генриху, что, как только он покинул
свои покои, королева Наваррская, видимо, устав от присутствия чужих
мужчин, отпустила охрану и попыталась уснуть. Однако не прошло и
часа, как сюда вломилось два десятка гвардейцев господина де
Нансея. Несколько безоружных слуг были убиты тут же, другим удалось
улизнуть, и судьба их была ему неизвестна. Потом из спальни на шум
прибежала мадам Маргарита, и только ее появление спасло самого
д'Арманьяка и господина де Миоссена, что отбивались из последних
сил. Она защищала своих новых подданных, грозя гневом короля
Франции и всеми карами небесными, закрывая их собою. В конце концов
Нансей был вынужден подчиниться воле принцессы крови, и убийцы
ушли. Они даже были столь любезны, что унесли с собой трупы,
правда, судя по всему, недалеко.
Тем человеком, что лежал теперь в
комнате д'Арманьяка, был некий барон де Леран, именно за ним
гнались гвардейцы, когда вломились в покои короля Наваррского. Ее
величество, как и других, вырвала его из рук озверевшей солдатни.
Когда д'Арманьяк говорил об этом, в его голосе чувствовались
неподдельная признательность и восхищение, и Генрих отметил, что
избалованной принцессе-католичке удалось-таки получить преданного
поклонника в лице этого сурового гугенота.
– Они, конечно, с удовольствием
резали пажей и слуг, но в действительности, искали вас, – закончил
д'Арманьяк.
Его рассказ заставил Генриха
задуматься. Не может же быть, чтобы де Насей пошел против воли
короля. Или может? Впрочем, пока было не до того.
Потом приходила Маргарита. Она была
прибрана и сосредоточена, и, как всегда, прекрасна. Генрих не мог
на нее смотреть. Она, его возлюбленная супруга, была из НИХ. Из
тех, кто сотворил с ним все это.