Вейас зашевелился на диване,
потянулся к Лайсве, чтобы утешить, но она отпрянула:
– Ну и ладно.
Захотелось выбросить дрянную
вышивку в камин. Нет, здесь нельзя. Лучше у себя. И не показывать
слёз. Веломри не плачут. Никогда.
Забрав у нянюшки вышивку,
Лайсве улыбнулась, как требовал этикет, и побежала к себе, забыв
даже пожелать спокойной ночи. Опять заругают! Но так гораздо лучше,
чем показать слёзы.
Лайсве распахнула окно спальни
и проскользнула в узкий проём, прошлась по парапету до приметной
башни, ухватилась за выступ, подтянулась и нырнула в щель бойницы.
Худая и невысокая, она всегда находила место, где спрятаться ото
всех и помечтать в одиночестве.
Ночная прохлада бодрила. Здесь
наверху хорошо: лежать на смотровой площадке, разглядывать звёздные
рисунки и размышлять.
Лайсве перебирала пальцами
вышивку. Столько усилий потрачено на идеальный узор, но всё равно
никому он не понравился. Нет души. Можно купить дорогую ткань и
нитки, можно обрисовать силуэт мылом и наловчиться делать ровные
стежки. Но где взять душу, если её нет?
Вышивка выскользнула из пальцев
и упала на пол. Лайсве достала из-за пазухи медальон с портретом и
принялась рассматривать изображение своей матери. Та была южанкой,
очень красивой: темноволосая, темнобровая, кареглазая. Большая
искусница: прекрасно шила, вышивала, рисовала, пела и танцевала.
Все её обожали, особенно отец с нянюшкой. Всё, что Лайсве о ней
знала, – с их слов. Мама умерла сразу после родов. Отец до сих пор
тосковал, хоть и не говорил об этом.
Лайсве и Вейас совсем на неё не
походили: оба светловолосые настолько, что казались седыми. Глаза
холодные – кристально-голубые, как у отца. Брат выделялся мелкими
точёными чертами и холёной красотой. Лайсве же свою внешность
недолюбливала и чувствовала себя совсем не такой, какой отражалась
в зеркале, когда её рядили в роскошные платья из сверкающей парчи и
бархата и делали сложные, высокие причёски. Окружающие же считали
её милым сорванцом в юбке, которому ещё только предстояло расцвести
в прекрасного лебедя.
Сейчас же её больше волновала
помолвка. В детстве на каждый день рождения Лайсве загадывала,
чтобы её мужем стал сильный и благородный рыцарь, который бы обожал
её и хранил ей верность до конца своих дней, но после недавнего сна
одержимая любовь перестала казаться ей такой уж привлекательной.
Может, это из-за волнения перед помолвкой, ведь волноваться было о
чём!