– Нет, не твой. Не можешь ты его как ломовую скотину
использовать. У него великая судьба. Это она привела меня на ваш
порог.
– Хоть великая, хоть малая – не отдам!
Микаш взял за руку разволновавшуюся до красноты
мать.
– Я никуда отсюда не уйду. Уходите вы! – сказал он, без страха
глядя в белые глаза горевестницы.
– Ишь, какой своевольный! Как зов предназначения услышишь, так
сам побежишь. А не услышать не сможешь: это твоя суть. Слышишь и
ты, глупая? – горевестница повернулась к матери, голос
сделался зловеще-таинственным, похожим на
шум бури за окном: – Он отмечен грозным духом возмездия и
должен учиться у короля Сумеречников. Его поведёт Искатель,
отмеченный мятежным духом перемен – Северной звездой. Но как только
звезда погаснет, Мрак совьёт гнездо в его душе. Станет твой сын
проклятьем для людского рода, Разрушителем – демоном лютым,
самым страшным из всех. Загорится степь под его ногами, прольются
небеса людской кровью, проложит он путь по мёртвой плоти к
Небесному Престолу и возведёт на него дух
неправедный.
Агнежка закричала долго и пронзительно, как птица. Мать кусала
губы. Исходившая от неё завеса страха загустела до вязкой болотной
жижи. Мысли её скакали тревожной чехардой.
– Забирайте, – тихо произнесла она и понурила голову, пряча от
сына глаза.
– Мама! – вздрогнул Микаш. – Нет-нет, я не стану таким. Клянусь,
я буду хорошим. Я буду слушаться во всём и всегда, я буду работать
больше, я…
– Не сопротивляйся, мальчик, ведь ты и сам знаешь про
демона внутри. Ты и сейчас его чувствуешь, – усмехнулась
горевестница.
Микаш чувствовал его, сколько себя помнил. Иногда он скрёбся об
рёбра когтями, и тогда хотелось схватить топор и разнести
всё вокруг. Только чтобы поняли, что сестрица не
плохая, а другая. Что мама не засохший цветок, а сильная,
достойная уважения женщина. Что он не злой и никогда не
хотел быть злым…
– Уходи, – со смертельным спокойствием сказала мать. – Ты мне
больше не сын.
Горевестница протянула ему костлявую ладонь.
«Забудьте! Забудьте об этом!» – взмолился Микаш с отчаяньем
настолько сильным, что голову схватил спазм, а из ноздрей ручьём
хлынула кровь.
Они забыли. Агнежка замерла и склонила подбородок на грудь.
Горевестница прикрыла глаза. Мать перестала бояться и добродушно
улыбнулась.
– Убирайтесь! – велел Микаш белоглазой старухе, вытирая рукавом
кровь. – И не возвращайтесь никогда!