— Тебя-то сюда за что? За вредительство или шпионаж, как
меня?
Паучок по-прежнему неподвижно взирал на меня сверху. Может,
околел? Я подпрыгнул и кончикам пальцев чуть коснулся паутины. Мой
молчаливый сокамерник встрепенулся, оббежал паутину по кругу и
снова притаился в том же самом месте.
— Чем же ты там питаешься? Тут ведь даже окно не открывается,
мухи как сюда залетают? Молчишь? Ну молчи, молчи… Следователь тебя
заставит говорить. Попадешь к какому-нибудь Шляхману – он из тебя
всю душу вынет. А если ещё и Фриновский подключится… О-о, брат,
тогда я тебе не завидую. Будешь потом кровью харкать. Что молчишь?
Тебя хоть как звать-то? Имя, погоняло есть? Ладно, сам придумаю…
Будешь Бармалей. Не спрашивай, почему.
Прошёл ещё несколько раз от окна к двери и обратно. Тут и обед
подали. Всё схомячил, вернул посуду разносящему, и снова принялся
мерять карцер шагами. Только не сидеть молча, иначе депрессия
захлестнет с головой. Вон лучше ещё с Бармалеем
пообщаться.
— Ты-то, дурень, небось и не понимаешь, что сидишь в карцере.
Много ли тебе надо – угол с паутиной да свежая муха. А нам, людям,
нужно общение, иначе мы можем крышей двинуться. А вот чтобы не
двинуться – я разговариваю с тобой. Ладно, можешь не отвечать,
главное, что слушаешь. Знаешь, кто я такой на самом деле? Не
поверишь – хронопутешественник! Я, может быть, твоих
прапраправнуков видел. Представляешь, какая жизнь будет через
восемьдесят лет? Техника, конечно, шагнет далеко вперед, а вот люди
останутся такими же – мелкими и злобными существами в своей массе.
Ну, за редким исключением, типа меня, комбрига или артиллерийского
инженера. Или тех ребят, с кем я воевал плечом к плечу, и на
которых мог положиться, как на самого себя.
Ещё несколько ходок от двери к окну.
— Не понять тебе, Бармалей, какой это кайф – прыжки с парашютом.
Я вот ещё собирался вингом заняться, уже себе вингсьют присмотрел –
костюм-крыло, да не успел – в прошлое забросило. А ты вот сидишь
там, и нет у тебя иных забот, кроме как из мухи все соки выжать.
Скучное ты существо, Бармалей.
В этот момент послышалось жужжание. Ого, каким-то чудом в карцер
залетела муха. Я устроил за ней настоящую охоту, но все-таки поймал
живьем и в прыжке приклеил к паутине. Двукрылое насекомое тут же
отчаянно затрепыхалось, пытаясь освободиться, а Бармалей шустро
посеменил знакомиться с новой соседкой. Как кусал – я не разглядел,
но вскоре муха затихла, а паучок вернулся на прежнее место. Видно,
решил подождать, пока жертва испустит дух окончательно, а может,
ещё по какой причине. Но через час Бармалей приступил к трапезе,
занявшись высасыванием из насекомого соков. А мне запоздало муху
стало жаль. Но соседа по карцеру тоже было жалко, в общем, уговорил
я себя, что поступил правильно.