— Ещё один? — ровным, чуть уставшим голосом спрашивает он, как
бы констатируя данный факт.
— Так точно, товарищ капитан госбезопасности, — ответил конвоир,
протягивая ему документ.
Пока тот читает, до меня доносится вполне различимый запах
спирта.
— Ясно, восьмой, значит, сегодня… Не дали чай допить. Ладно,
бери колотушку, идем.
На хрена им колотушка, если у этого в очках имеется револьвер?
Может, оглушить сначала хотят?
Меня снова толкают в спину, а я думаю, что глупо погибаю. Ладно,
в Чечне, там хоть всё было понятно, а тут… Свои же, суки, кончать
собираются! Вижу впереди на полу бурые пятна. Вот она, бутырская
Голгофа! Неужто здесь так глупо закончится мой жизненный путь?! И
руки скованы, а ногами много против троих вооруженных,
подготовленных бойцов много не наработаешь. Эх, хотя бы погляжу
смерти в лицо!
Останавливаюсь, поворачиваюсь к троице палачей лицом.
— Так стреляй, — говорю очкастому. — Хочу перед смертью
посмотреть на твою рожу.
Тот вышел из состояния какой-то задумчивости, с интересом
посмотрел на меня, поглаживая пальцами потертую кожу кобуры.
Конвоиры, не зная, что предпринять, вопросительно глядят на
главного в этом коридоре.
— Забавно. Что ж, так даже интереснее.
Он извлекает из кобуры револьвер, крутит барабан и вскидывает
руку на уровне моего лба. Непроизвольно зажмуриваюсь, вспомнив в
этот момент почему-то не свое детство, не сына и уж тем более не
бывшую, а Бармалея. Интересно, если существует реинкарнация, я могу
возродиться в следующей жизни пауком?
— Стойте! Петр Иванович! Товарищ Магго, остановитесь!
Медленно открываю глаза, и вижу, как по коридору летит
запыхавшийся комендант Бутырской тюрьмы.
— Фух, успел, — со свистом дышит Попов, вытирая рукавом
вспотевший лоб.
— Что такое? — с досадой спрашивает палач, опуская
ствол.
— Звонок… От Фриновского. Приказ отправить дело Сорокина на
доследование.
— Твою мать! — вполголоса выругался Магго. — Что ещё за
новости?
— Это не ко мне, мне приказали – я выполнил. Фух, хорошо, что
успел.
Да уж, хорошо. Мелко закололо кончики пальцев - к онемевшим
конечностям стала возвращаться чувствительность. Было такое
чувство, будто меня вытащили из моей шкуры и потом снова в нее
засунули. Больно, но приятно. Значит, ещё поживем.
[1]Василий Михайлович Блохин.
Возглавил расстрельную команду ОГПУ при Совете народных комиссаров
СССР ещё в 1924 году. По некоторым сведениям, лично расстрелял от
10000 до 50000 человек. Среди его жертв - Тухачевский, Якир,
Уборевич… А последний свой расстрел произвел 2 марта 1953 года — за
три дня до смерти Сталина. Предпочитал расстреливать из немецкого
пистолета Walther PP.