Рагнар сдвинул брови, но промолчал. Только повернулся в мою
сторону и коротко кивнул. Обращаться к Мстиславу он должен был сам,
лично – а вот «окучивать» бояр и купцов предстояло уже ярлу из
местных – то есть, мне. Что ж, мой выход.
– Дозволь слово молвить, княже. – Я чуть отодвинул лавку и
поднялся на ноги. – Ведомо мне, чего боярин знать желает.
– Говори, ярл, – кивнул Мстислав. – Ты над людьми
конунговыми старший, да и речь нашу разумеешь. Отвечай, чего Лют
спрашивал.
– Велика дружина княжья, – заговорил я, – против конунгова
хирда впятеро больше. А где пятеро прокормятся, там и еще одному
завсегда хлеб найдется. Но не про то я слово молвлю.
Я сделал небольшую паузу, позволяя Люту задать закономерный
вопрос – но тот промолчал, и вместе с ним промолчали и остальные.
Похоже, среди знати и купцов авторитет боярина немногим уступал
княжескому. Что ж отлично: уболтаю его – уболтаю и остальных.
– Власть княжья не златом держится, – продолжил я, – а
людьми ратными. За то и привечает князь гридей своих, бояр да
сыновей боярских, да потчует их что в лихое время, что в доброе…
Так и мы к вам не побираться пришли! – Я возвысил голос. – Случись
беда – встанем рядом под знамена княжьи, и будем стоять за землю
Вышеградскую, как за родную, а уж в ратном деле свей скловена не
хуже… Но и не про то я слово молвлю!
На этот раз Лют явно собирался что-то возразить – но не
успел.
– Невелико богатство конунгово, не многое мы смогли забрать
с островов. Но сыщется у нас злато и хлеба с медом купить, и люду
рабочему заплатить по-справедливому, и девкам красным на платки да
на серьги. – Я снова прервался, позволив сидевшим вперемежку
хирдманнам и дружинникам вдоволь похихикать. – Но и не про то я
слово молвлю!
Притихли все. Я уже выложил пару весомых аргументов, каждый
из которых сулил Вышеграду некоторую выгоду – но дал ясно
понять, что основой еще впереди. И вновь никто не попытался меня
перебить или затянуть излюбленное купеческое «гнать свеев метлой
поганой». Хорошо. Слушайте. Ближе, бандерлоги, ближе…
– Умеют люди торговые свою выгоду посчитать, да не злато
единое цену имеет на земле скловенской.– Я упер руки в бока. – Не
службу конунг князю предложить желает, а побратимство настоящее. А
кто на беде братской наживаться посмеет? То и людям противно, и
богам неугодно – что вашим, что нашим, северным… Да только и не про
то я слово молвлю!