Он не мог не камлать тогда, хотя
понимал, что это будет самое трудное камлание в его жизни. Нет,
ничего он тогда не понимал... Потому что то камлание стало для него
смертельным.
В какой-то момент перед ним предстала
вся безумная судьба существа, которое сидело в его чуме в образе
парня с изуродованным лбом — растянутая во времени и в
пространстве, замысловато закрученная в космических безднах. Федор
уже и сам не понимал, мальчик перед ним или божественный Змей,
сияющий, безжалостный, беспредельно могущественный, вальяжно
развалившийся по всем трем мирам.
Но мальчик тоже был там. Где-то в
этом грозном великолепии, постигнуть которое человеческий разум
бессилен, маялась и плакала испуганная потерянная душа. И долгом
Федора было спасти ее от поглощения радужным сиянием Небесной реки,
влекущем ее к красной звезде Холбон. Федор чуял — нет, уже знал,
что сияние это скрывает за собой великий мрак, поджидающий в засаде
весь мир, чтобы наброситься и пожрать его, словно голодная рысь
зайца.
Но шаман никак не мог разыскать душу
мальчика. Он уже стал разбрызгивать свою кровь по всему
пространству — она расходилась по нему причудливыми лохмотьями,
словно оленья кровь в горячем чае. Впрочем, кровью она только
казалась, на самом деле это была его жизненная сила. Духи жадно
пожирали ее, но помогать не спешили.
Потеря энергии, путешествие по мирам,
столкновения с духами, лицезрение грозных или испуганных богов
страшно утомили Федора. Он уже из последних сил сам пытался
выбраться из пестрых нитей бесконечности, когда почувствовал
присутствие кого-то совсем чужого и сильного.
Не дух, не мугды и не бог. Но и не
человек. Шаман, но... не шаман. Видящий. Очень могучий. Его
присутствие Федор ощутил, как упавшую в быстро текущую речку
огромную гранитную глыбу, перегородившую ее бег, мертвенно
неподвижную и враждебную. Чужой шаман словно выталкивал его из всех
миров на обочину мироздания.
— Эй, тут кто? — встревоженно позвал
Федор.
Его голос в астральном пространстве
стал тяжелым и грозным, как медвежий рык.
— Ты кто? Ты здесь зачем? Эй, эй, эй,
зачем пришел? Чего надо? — ревел Федор.
Ответ пришел отовсюду и чуть не
раздавил его.
— Орел!
И действительно, в безразмерных
безднах космоса перед ним возникло нечто похожее на великого орла,
заполонившего собой бесконечность. Черные крылья обнимали все три
мира, а белообразная грудь ослепительно сияла. И в это сияние душу
Федора властно тянуло, словно железную пылинку к могучему магниту.
А надо всем этим вращался и ворочался, подобно гигантскому колесу,
огненный глаз, обозревающий — шаман ясно осознавал это — все сущее
во всех закоулках всех миров.