Мертвяки дружно делают шаг. Опускаются ржавые
иззубренные наконечники копий, занесены секиры и бердыши,
нацелились когти. Свободного пространства вокруг всё меньше,
Алмазный и Деревянный мечи ткут защитное многоцветье вокруг своего
хранителя, но Рысь, подняв обе сабли, в отчаянии искривив
бескровные губы, тоже шагает к нему, и сталь клинков
сталкивается.
Его отбрасывает назад, к самой пропасти, к самому
краю, где жадно дышит пустота, где трудно возится пробившийся
сквозь пласты реальности зверь; Алмазный меч тонко звенит от
ярости, ему вторит Иммельсторн — густым басом Друнгского леса под
ветром.
Рысь прямо против него, из глаз рвётся на волю Хаос.
Щёки её мраморно-белы, безжизненны, окаменелы. Сабли — они уже не
честной и доброй стали; они истаяли, распались, вместо них — лишь
память и смерть, пустота, небытие там, где только что были
клинки.
Но не-сущее так и не смогло одолеть сущее. Драгнир с
братом выдержали.
Слева накатывается вал мёртвых; распласталась в
прыжке костяная гончая, и он привычно отстраняется, поставив на
пути бестии сразу оба заветных меча.
Алмазный клинок рассекает череп, Деревянный проходит
сквозь грудь. Гончая, визжа, летит в пропасть, рассечённая на три
части — но каким-то образом жизнь не покидает её.
Теперь справа — старый знакомый, костяной дракон.
Под покровом спускающихся почти к самой земле иссиня-чёрных туч,
воздев руки-крылья, с которых содрана плоть; искажённая,
осквернённая идея дракона — воплощения жизни и
магии.
Клыкастая пасть совсем рядом, горят неживые буркалы,
и он встречает врага щитом из скрещённых мечей, останавливая напор
не-жизни.
Платить? По старым долгам?
Придите и возьмите.
Костяная морда дракона дробится и крошится о диамант
и дерево Мечей; всегдашние враги, сейчас они бьются как одно
целое.
Ломаются клыки, вцепившиеся в гладкую отполированную
поверхность Иммельсторна; Драгнир атакует, пробивает костяную броню
на груди, дотягиваясь до сердца чудовища.
Тёмный поток злой силы окатывает с головой, едва не
отнимаются руки, но надо, надо стоять!..
Потому что там, в бездне — его
ждут.
«Слово! Ты давал слово!» — гремит со всех
сторон.
Я давал. Но я заплатил.
«Память! — ревёт незримое над мёртвым воинством. —
Вера! Любовь!..»
…Костяной дракон, шатаясь, валится с обрыва. Кому-то
пожива там, внизу, где уже раскрыты жадные глотки, которым всё
равно, что пожирать.