Федулов укоризненно покачал головой.
– А то ты лежал на ней, а я – так вообще стоял! Нехорошо!
На дрожащих полусогнутых Хаим метнулся к телеге. Покопавшись на дне, он извлёк обёрнутую мешковиной крупповскую лопату, в своё время выменянную им на шмат сала у драпавших немцев. Вернувшись с лопатой, он вопросительно похлопал глазами.
– Начинай, начинай! – великодушно «разрешил» Лесь Богданыч.
Кацнельсон нерешительно начал охлопывать бугорок со всех сторон.
– Да ты подсыпь землицы-то: не видишь, что ли, как края осыпались?
Дрожа всем телом, Кацнельсон попытался зачерпнуть лопатой кусок целины. Но сделать это было не так-то просто: земля была «природного формата», к тому же, основательно уезжена и утоптана.
Федулов усмехнулся.
– Как же это ты умудрился выкопать здесь не одну могилу, а целых две? Да и земля эта совсем не похожа на ту, которая «работает» холмиком! Зато вот та, за кустом – как две капли воды! Как же это так получилось?
Лоб Кацнельсона мгновенно покрылся потом.
– И таблички с надписями – явно домашнего изготовления: что таблички, что надписи… Что, заранее приготовились к смертоубийству? На всякий, так сказать, случай?
Хаим дрожащей рукой попытался отставить в сторону лопату.
– Да нет, ты работай, работай! – неожиданно развеселился Федулов. – Как говорится, бери больше – кидай дальше! Давай, давай, раскидывай этот артефакт!
– Не п-п-понял…
У Кацнельсона от страха уже зуб не попадал на зуб.
– Ну, расчищай площадку – а там, глядишь, и обстановка прояснится!
С побелевшими от ужаса глазами – и вряд ли вследствие совершаемого им «святотатства» – дебитор оперативно исполнил «просьбу» кредитора. Под «могильным холмиком» оказался нетронутый девственный целик, густо поросший многолетней жёсткой травой.
– Что ж ты это, Хаим?
В голосе Федулова ирония смешивалась с укоризной.
– Поленился хотя бы дёрн снять! Думал, и так сойдёт?
Неожиданно Кацнельсон обхватил лопатку обеими руками на манер винтовки с примкнутым штыком – и с угрожающим видом – во всяком случае, ему хотелось думать, что это именно так – двинулся на ювелира. Правда, решимости у него хватило ненадолго – ровно до того момента, пока он не увидел в руке Лесь Богданыча блеснувший воронёной сталью револьвер.
– Ай, как нехорошо, Хаим Соломоныч! – мягко упрекнул Федулов враз обмякшего дебитора. – Так-то ты решил отплатить своему благодетелю? Нехорошо, брат – и недальновидно!