Треск, хлоп, еще раз...и еще! Шарики
выскакивали из всех дыр, а дыр было очень-очень много, со стороны
это могло выглядеть как мыльная пена, лезущая из пор губки! Они
были везде, маленькие твари, я чувствовал шевеление даже в области
груди и живота, которыми прижимался к поверхности нароста. Меня
окружили и почти не реагировали на призывы к пониманию и
консенсусу. Что делать?! Есть идея... тупая идея, но вдруг
сработает?
«Сквозь вневременье темной
мате–ери–ии...
Возродившей нас темной
мис–тери–и...»
Пел я тихо, но душевно. Шарики
притихли, не прятались, но уже и не раскачивались на своих
стебельках.
«Посылаем за то что
утратили–и...»
Шарики расслабились, наполовину
углубившись каждый в своей дыре. Я чувствовал себя заклинателем
змей, который вот-вот успешно пройдет финальный экзамен.
«В темножопие темной
лжематери–и.»
«И–и–и... твою мать!»
Последняя фраза не входила в
оригинальный текст, она вырвалась невольно, когда коридор тряхнуло
особенно жестко. Я впился всеми конечностями в нарост, со страхом
глядя, как внизу пол разделяется на шестигранники, часть которых со
скрежетом углубляется все ниже и ниже.
Шарики всполошились. Внизу раздался
почти беззвучный хлопок, на секунду тело стало почти невесомым, как
при взрыве вакуумной бомбы, а потом слабость и тяжесть сорвали меня
с нароста и я полетел головой вниз!
Круговерть оранжевых искр, черная яма
без дна – несколько мгновений спекшихся страхом перед тем, как
неведомая сила упруго остановила падение и превратила меня в
маятник, нарезающий круги над бездной. Само отверстие бездны было
сравнительно небольшим, не более четырех метров в диаметре и я
отчетливо видел спасительные края и... обшарпанные ботинки на этом
краю.Так и есть!
Шатун сидел на корточках и протягивал
мне руку. Губы его двигались, но я не слышал его сквозь шум
прилившей крови – впрочем и так все было понятно.
Извиваясь, как гусеница на паутине, я
попытался увеличить амплитуду раскачивания. Сначала получалось не
очень, но потом я додумался использовать свет-шар как
дополнительный груз и дело пошло веселее. Край приближался с каждым
оборотом (меня почему-то мотало по кругу), мы с шатуном простирали
друг другу руки, как влюбленные после долгой разлуки и почти
воссоединились, когда гребаная сила резко поддернула меня, так что
хрустнула шея. Ошалев, я вознесся вверх, к наросту. Оттолкнулся от
него ногами, полетел вниз, вверх... Яркая вспышка! Рывок!
Падение... падение на твердое, кажется я пропахал телом борозду в
каменном крошеве!