Когда голод был утолен, я тяжело вздохнул
и с большим сожалением взглянул на остатки мяса,
которые лежали на блюде. Увы, но при всем желании
не смог бы съесть и кусочка, как бы
привлекательно он ни выглядел.
– Уф… Благодарю вас, сударь! Вы вернули меня
к жизни.
– Не за что, – кивнул де Брег. –
Рад, что здешняя кухня пришлась вам по вкусу.
– Это было чудесно!
– Вам придется очень трудно в святой обители…
– Мне не привыкать к трудностям, –
пожал плечами я.
– Дело не только в суровом монастырском
уставе, – продолжил он и поднял глиняную кружку. Медленно
допил вино и посмотрел на меня, будто хотел увидеть нечто
незримое, скрытое от людских глаз: – Вы разделите
свою жизнь на «до» и «после». Тяжелый выбор. Особенно
для юношей, которые и жизнь-то не видели.
Вы готовы к этому?
– Всегда знал, что стану монахом. С самого
детства…
– Но тем не менее мечтали о другом пути?
Пути воина, не правда ли?
Я не ответил. Смотрел на огонь камина, который
обогревал зал этой портовой таверны, и молчал. На стенах
висели пучки засохших и пыльных трав. Несколько свечей,
вставленных в оловянный подсвечник, бросали зыбкие тени
на деревянные, покрытые многолетней копотью стены. Посетителей
не было – люди наверняка толпились на площади,
обсуждая казнь ведьмы. Мирно потрескивали дрова, но вдруг
передо мной встал образ казненной, и меня передернуло, словно
от пронизывающего до костей ветра. Это невольное
движение не ускользнуло от внимания собеседника,
но он был так добр, что не поинтересовался его
причиной.
– Даже не знаю, что вам сказать, шевалье… –
смутился я. – Не совсем так.
– Не совсем? Это интересно.
– Признаться, я никогда не испытывал тяги
к воинскому искусству, хоть и преуспел в его
изучении. Не сочтите за пустое бахвальство,
но знания мне давались гораздо легче, нежели моим старшим
братьям. Моя вина в том, что я был плохим
учеником…
– Жак, вы слишком требовательны! – сказал
шевалье. – Поверьте, ваш наставник отлично потрудился.
Разбойнику, которого убили на дороге, вы нанесли отменный
удар. Это говорит о хорошей, достойной дворянина
школе.
– Мастер Уэшем был строг и относился к обучению
со всем усердием.
– Он поступал правильно, – кивнул
де Брег. – Оружие, мой друг, не приемлет задора
и небрежности, распространенных среди молодых повес,
получивших слабое представление о фехтовальном искусстве.