Килеан быстро понял, что с ним
играют, как кошка с мышкой. Он стал удерживать руку при ударе,
чтобы ненароком не подставиться. Лоб его заливал пот, на губах
выступила пена. Он уже начал задыхаться, но сдаваться не собирался.
С неожиданным для него проворством он подобрался к Алве на короткую
дистанцию и почти без замаха нанес удар снизу вверх, придержав,
однако, согнутую в локте руку на тот случай, если хитрость не
удастся. Ворон разгадал его тактику. На сей раз он чуть приподнял
свой райтшверт и сильно ударил им по клинку противника. Килеана,
судорожно вцепившегося в рукоять, повело влево. Это словно прорвало
плотину его бешенства.
— Если вы будете уклоняться от боя,
герцог, — прорычал он, — я ударю вас шпагой плашмя!
В расширившихся глазах Алвы полыхнула
такая ненависть, что Валме невольно поежился. Ворон вдруг поднял
свое оружие на вытянутой руке, принимая какую-то необычную боевую
стойку. Пораженный то ли яростью, разбившей прежнюю маску
невозмутимости, то ли тем, что его требование было услышано, Килеан
попятился на два шага назад, изготовив свой райтшверт для защиты
или нападения.
То, что произошло дальше, Валме –
фехтовальщик довольно посредственный – почти не понял. В первое
мгновение Килеан подобрался и, подняв шпагу почти горизонтально,
бросился на противника, как змея. Валме с перепугу показалось, что
клинок пронзил Алву насквозь и тот упал, но в следующее мгновение
Ворон опять стоял в боевой стойке, а Килеан пучил глаза, и на губах
у него пузырилась пена, но уже не белая, а красная. Райтшверт графа
со звоном вывалился из его руки. С опозданием Валме сообразил, что
под подбородком у того торчит клинок Алвы, конец которого сидит
прямо в горле.
Алва шагнул назад и выдернул оружие.
Килеан согнулся пополам, словно собираясь отхаркнуть кровь, но, так
и не разогнувшись, стал заваливаться набок. Кавалер Дарави кинулся
подхватить его, однако то, что он поймал у самой земли, графом
Килеаном-ур-Ломбахом уже не было. Валме с содроганием отметил
скрюченные пальцы и изогнутое под неестественным углом тело бывшего
коменданта Олларии.
Врач барона Феншо констатировал
очевидное: смерть. Герцог Алва, опять обретя невозмутимость, вытер
клинок пучком травы и вложил его в ножны. Капитан Манрик, недобро
усмехаясь, подобрал райтшверт Килеана: трофей, конечно, не из
лучших, но уж что есть, то есть.