«Когти, зубы, хвост». «Он — необыкновенный, он самый! лучший! в
мире крокодил…»
Малыш уже с кем-то здоровался по-своему, не рассматривая
полдюжины переборок как преграду. У них, нукт, с этим просто.
Наивное создание хвасталось тем, что у меня совершенно белая
голова, ни у кого такой нет; прочие наивные создания, судя по
ответам Малыша, возмущенно перечисляли достоинства собственных
подружек. И наверняка часть диалога доставалась самим хозяйкам,
которых мне еще предстояло увидеть…
Мне предстоит участвовать в бою. Рядом с ними.
Малыш, я тебя пну сейчас!
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — усталым голосом говорил офицер,
повторяя заклинание, которое, должно быть, читал всем
новоприбывшим. — Наши сканеры еще не берут объект. По данным
разведчиков, объект войдет в область Терр через двадцать часов. До
непосредственной встречи более пяти суток.
Да. Об этом спрашивают все.
Увидев Малыша, Морган почему-то решил, что его мать — Шайя. А
может, просто пошутил, заявив: «Я был близко знаком с твоей мамой,
крошка!»
Аджи бы зарычал. Зубы показал. Аджи вообще любил, чтобы от меня
держались подальше. Ему слишком часто приходилось меня защищать. У
Малыша опыта куда меньше. И характер совсем другой.
То ли у Моргана свое собственное чутье, то ли отчаянная голова
Морган.
Когда я улыбнулась, он смотрел на меня.
Я подумала, что если он останется жив, то сертификат ему
заменят. Или не заменят. Мне кидали надежду, как кость собаке; я
сама понимала, что врут, но брала, как собака же…
— Ладно, — сказал Морган. — Пойду, что ли, сдамся врачам. А
там…
Что — «там», освещено не было, потому что великолепный местер
Стюарт развернулся, закинул на плечо сумку в полсебя размером, и с
неожиданной уверенностью зашагал к лифту, бросив через плечо: «еще
увидимся».
Спина у него была широченная. И загривок — тяжелый, бычий.
Я вдруг подумала, что у ррит такие вот загривки. Но шея длиннее,
чем у людей, и оттого они не выглядят грузными. Они вообще очень
легкие при своих размерах, ррит. Двигаются быстро, — так, что
человек порой не успевает отследить начальную точку. Конечную не
успевает определить уже по другой причине…
Морган. Ты смелый. И умный. И это очень на тебя не похоже, —
заявить, что не хочешь проливать красную кровь и едва ли не тут же
наняться стрелять в солдат… Хотя случается всякое. По
двадцатисемилетней мне вряд ли можно было сказать, что меня вскоре
казнят за тройное убийство.