А кстати, мама ничего не говорила о тебе — а раз мы похожи,
значит, ты мой брат, но лишь по отцу?! И ты мой ровесник — выходит,
он все же забыл ее и взял в жены другую женщину?!
Аджей лишь невесело усмехнулся:
— Нет, отец никогда не знал других женщин после мамы. Твоей...
мамы. Хотя я долгое время считал ее своей...
Видя, как удивленно поползли вверх мои брови, братец
продолжил:
— Приготовься слушать, это долгая история.
Аджей Корг, великий князь Рогоры
— ...Вот так я и стал официальным наследником Когорда. Как
видишь, жизнь запутанная штука. И мой пример касается в том числе и
присяги — всю жизнь считая себя лехом, я был уверен, что обязан
служить королю и Республике. А оказалось, что моя Родина — Рогора,
и сам я природный рогорец. Или пример отца — он ведь сражался с
нами под знаменем Разивилла, был ранен. Но он последовал за мной,
приняв мой выбор... И не только из-за меня. Восстание Когорда было
справедливым — отец это понял, и в конечном счете принял. А разве
справедливы завоевания султаната?! Разве заурцы пришли к нам с
миром или защищают свои земли?! В конце концов, разве справедливо
отнимать детей у родителей и силой отдавать их в корпус ени чиры?!
Нет!!!
Гримаса сомнения исказила лицо Аджея-Алпаслана. Но, приняв
какое-то трудное решение, он все же нехотя бросил:
— Крепость выдержала первый штурм. Склабины держались хорошо,
побили многих воинов... Но уже сегодня наши топчу должны были
закончить подземный ход, подвести мину, так что ваш оплот или уже
пал, или падет в ближайшие часы. Что касается Торога — он славно
бился. И пал от моего меча.
Алпаслан — Аджей Руга
Глаза брата сверкнули яростным огнем, он положил руку на рукоять
сабли, но сдержался и лишь процедил сквозь зубы:
— Это был честный бой?!
— Не менее честный, чем наша схватка сегодня. Мы бились только
друг с другом.
Лицо Аджея разом посерело, застыло. Он отвернулся. Какое-то
время мы ехали молча, после чего брат вновь обратился ко мне:
— Торога очень любили в Рогоре — и крепко уважали. Храни в тайне
то, что лишил его жизни, храни в тайне от всех, даже от отца. Ему
незачем знать, что достойный муж, которого он знал еще совсем
малышом и который стал частью его семьи, пал от руки его же
сына.
— Но ведь и ты был готов его убить?
— Тогда за каждым из нас стояла та правда, что была выше личной
приязни, правда, за которую мы были готовы пожертвовать не только
собой, но и близким человеком...