Обезоружить врага.
Аврелия стояла в метре от меня
абсолютно беззащитная, а я просто не мог её добить.
Передо мной был человек. И казалось,
если я проведу этот последний удар, тотчас сам перестану им
быть.
И тут она посмотрела мне в глаза и
хитро улыбнулась, совершенно сбив меня этим с толку. Аврелия
оправилась и подняла окровавленную левую руку вверх, оттопырив
указательный палец. Я невольно посмотрел на небо вслед за
пальцем.
Только сейчас я заметил, что над нами
возвышалось гигантское табло. Показывала она, конечно, не на него,
а буквально в небо. Видимо, это был какой-то символический
жест.
– Великий народ Рима! – закричал
ведущий в микрофон. – Сейчас вам предстоит решить судьбу Аврелии
Ферокс!
Толпа закопошилась, нажимая кнопки на
пультах, которые были у каждого зрителя. Через несколько секунд на
табло большими зелёными буквами загорелось слово «Помиловать».
– Вот это бой! – раздался голос
ведущего. – Победу одержал Ка-а-арл Деспе-е-ерати-и-ис!
Люди вновь неодобрительно завыли.
Было ощущение, что меня ненавидел весь мир. Подъёмник доставил на
арену вигилов, и они тут же взяли меня под прицел. Конечно, это
справедливая мера предосторожности, ведь у меня был меч, и я
находился в достаточно агрессивном состоянии. Они зашли со спины и
повели меня к лифту.
Я победил. Но это сегодня.
Пётр налил коньяк в железный стакан и
протянул его мне. Я сидел на нарах, прижавшись к холодной бетонной
стене. Петя разместился рядом в позе лотоса.
– На, глотни. Повезло тебе с этой
девочкой.
Я пригубил коньяк.
– Девочка? По-моему, это огр, –
съязвил я в надежде, что здесь знают про огров, и выпил весь коньяк
залпом.
– Кто? – переспросил Петя.
– Неважно. Фольклор древних
индейцев.
Они опять сидели вокруг стола и
играли в карты, спокойно, будто никто только что не бился насмерть.
Наверное, и Петя присоединился бы к ним, если бы не жалость ко мне.
Действительно, а чего заморачиваться, раз все выжили? Одного меня
до сих пор немного трясло. Наверное, было бы интересно подключиться
к партии, вникнуть в местные азартные развлечения. Но на это не
было ни сил, ни настроения. Я упал на нары и уставился в
потолок.
– Ты, к слову, завтра опять
сражаешься, – сказал Вилберт. – Слышишь, Свят?
– Откуда вы это узнаёте вообще? –
спросил я.
– Так во дворе же расписание висит, –
ответил мне Харман.