Да и что толку было размышлять, если всё одно выходило, что виноваты они и никто другой: проворонили, разнежились в тепле. И ведь, как назло, перед самой поездкой не проверили деньги, мечтая только о том, как бы незаметно выбраться из общаги. И теперь у них один-единственный выход оставался: искать и найти вора, чтобы наказать. Примерно, по всем правилам.
К обеду Быченко и Пикалёв приплелись в общежитие. Джуня был мрачнее мрачного. Пика суетился и бубнил что-то, пряча беспокойство за пустой болтовнёй.
Скрыть своё возвращение несостоявшимся гонцам не удалось: на консультацию к экзамену в учебный корпус ушли не все. Однокурсники бесшумно и быстро собрались в спорткомнате, прихватив для конспирации ракетки и пару шариков для настольного тенниса.
И посыпались неприятные вопросы :
– Влипли?
– Из общаги не выпустили?
– Дежурный на КПП засёк?
– На пригородный опоздали?
– Да что вы молчите? Что случилось-то?
Джуня наконец выдавил из себя, багровея:
– Парни, тут такое дело… Денег нет. Украли!
Что тут началось! Заорали разом так, словно не десять человек, а вся рота.
– Хорош заливать!
– Кончай свистеть!
– Вот мастера шутить!
Не поверили, значит.
– Тихо, командир в роте, – заткнул крикунов Гоша Стреляный, признанный правдолюбец и Робин Гуд. Именно он предложил послать за водкой Быченко и Пикалёва, убедив остальных в надёжности такого выбора. С Гошей не спорили, его слово было решающим давно, с первого курса.
Тогда его и прозвали Стреляным. Получил он от поселковых жмотов заряд дроби в мягкое место. Пострадал за конфискацию домашних вкусностей из сараев в пользу курсантского братства. Дробь, конечно, извлекли, но два года условно дали. Дорого обошлись ему сало и варенье, солёные грибочки и картошечка. Никого из соучастников Гоша не выдал, всю вину, как положено, взял на себя. Кличка и большой авторитет остались за ним. Не живота своего ради старался – всех страждущих угостил, со всеми поделился.
– Что за дела? – обернулся Гоша к поникшим гонцам.
– Правда, ребята, украли, – проговорил Пикалёв чуть слышно, словно уговаривая всех успокоиться, а Быченко угрюмо молчал, опустив голову. Он был унижен недоверием, но всё оборачивалось сейчас против них.
– Выворачивай карманы! Показывай! – спокойно, деловито, будто ничему не удивляясь, приказал Гоша.
Быченко и Пикалёв продемонстрировали карманы. Однокурсники вытряхнули сумку, открыли пустой дипломат, обшарили кубрик. И повисла в воздухе тяжёлая обида :