Штефан покосился на мокрую веревку под рукой.
Надо найти способ подорвать треклятую мину, если замок откажет.
Фитиль — безнадежно. Да и рассвело уже, вот-вот появятся турки —
никак не успеешь. А если выстрелить?.. Когда ядро попадает в
бочонок с порохом, тот взрывается только так. А если из пистолета,
да с близкого расстояния?.. Может, и получится.
Штефан высунулся из-за камня, огляделся.
Укрытие хорошее, от осколков прикрыло бы надежно. Только заложенную
чуть в стороне и ниже по склону мину не было видно, хоть в полный
рост встань. Нет, отсюда не попасть, как ни целься. А подойти
ближе... чистой воды самоубийство!
По спине его пробежал холодок.
А на почти втрое превосходящего противника —
не самоубийство?
Перед глазами как живые встали старый Григор с
неизменными пчелами, его ребята вокруг очага на становище. Фатьма,
лукаво стреляющая глазами из-под цветного чаршафа. А после —
курящийся дымок над свежим пепелищем. Гицэ говорил, что банда
свернула, чтобы через деревню пройти. Нельзя этого допускать. И
Симеон, и остальные — хоть все полягут, но не допустят. Значит,
нечего тут и думать!
От принятого решения стало полегче. Штефан еще
раз осторожно выглянул из укрытия, присматривая позицию.
А может, и не самоубийство.
Он стиснул рукоятку пистолета, мысленно еще
раз поблагодарил дядьку за подарок. Будь его пистолеты навроде тех,
что у Гицэ, осталось бы только сыпать двойной заряд пороха и
стрелять в упор. А с этими можно и шагов с десяти попробовать. Вон
вроде удачное местечко. Если они с Йоргу все поставили правильно,
осколки и взрыв его могут и миновать. И если под ногами там и
правда твердый камень, как видится, то и в обвал, авось, не
попадешь. А если с расстояния мину взорвать не получится, то
остается второй пистолет...
Штефан тряхнул головой, отгоняя последнюю
мысль. Полез за своим подсолнухом.
А потом вдруг пошло очень быстро.
Гицэ привстал, сбросил плащ с головы,
вглядываясь за поворот дороги. Симеон вскочил и тут же нырнул за
камни, пандуры зашевелились, расхватывая ружья. Штефан поставил
пистолеты на боевой взвод. Левой рукой нашарил мокрую веревку. Сжал
в ладони.
Внизу, из-за поворота скалы, показались мокрые
кудлатые шапки и грязные тряпки на головах. Со своего места Штефан
мог видеть еще разве что конские уши и сухопарого детину,
скорчившегося над вожжами на передке телеги. Детина был черноус и
мрачен и чем-то смутно напоминал Йоргу, но мысль эта тотчас
растаяла перед видением светлых кос в крови под цветным чаршафом и
запахом тления сырого дерева.