— Погоди, Подсолнух. Пущай сперва это
уляжется.
Совет был разумен, но Штефан не удержался — до
блеска вычистил миску хлебом и заботливо подобрал все до последней
крошечки. Кажется, крестьяне его вполне одобрили. Однако Гицэ
оказался прав — после нескольких дней впроголодь, когда мутило так,
что ничего, окромя того бульона, и внутри-то не держалось, с
сытного обеда он осоловел. Даже в сон клонить начало, хотя недавно
казалось, что отоспался и отлежал бока на неделю вперед. Благо, на
него уже не обращали особого внимания. Почему-то снова вспомнилось,
как хворал в детстве — что-то было там, связанное с такой же
обжигающе-горячей, ароматной и наваристой чорбой…
Штефан пристроился в углу, лениво огляделся.
Пока обедали, в хату, кажется, набилось еще больше народу. И не
только степенные деды, с которыми что-то обсуждал Симеон, а и парни
помоложе, и девки. Гицэ с рукой на перевязи развалился на лавке, в
окружении сразу нескольких молодаек, приобнимал то одну, то другую,
подкручивал здоровой рукой усы и безбожно хвастался. Штефан аж
заслушался невольно: и как у Гицэ так получается? Вроде сильно и не
наврал, а все одно — вовсе не так, как на деле было, зато самое
оно, чтобы рассказать. И бабы вон млеют.
Интерес Штефана не остался незамеченным. Гицэ
чуть сдвинулся, хлопнул ладонью по лавке.
— Подсолнух, что ты там сидишь, как сыч? Давай
к нам!
— Нет, — Штефан замотал головой. Тут же
пожалел об этом и прислонился виском к прохладной стенке. — Толку с
меня? Я сейчас так складно, как ты, точно не навру!
— А кто врет-то? — обиделся Гицэ. — Я про
чужие дела сроду не врал! — и тут же обернулся к девкам: — А ведь
вот этот Подсолнух нас всех и выручил!
Девки восторженно взвизгнули и запросили
рассказать в подробностях, с любопытством и жалостью поглядывая
из-под косынок. А Гицэ и рад был рта не закрывать! Странно, но
слушать его на сей раз было неприятно. Штефан припомнил сырой
склон, стиснутую рукоятку пистолета и снова, не удержавшись, мотнул
головой. Подорвал он эту мину — и подорвал. Нельзя по-другому было.
Можно подумать, Гицэ на его месте не сделал бы то же самое! И вот
чего привязался, спрашивается?! Нет бы что хорошее вспомнить. Да
хоть историю с Йоргу и австрийскими граничарами. Вот где хвастайся
— не хочу, а тут... Нечего тут рассказывать.