Штефан забился поглубже в угол, прикрыл глаза,
чтоб еще кто-нибудь не решил полезть с разговорами, и сам не
заметил, как почти задремал. Точащиеся вокруг беседы уже слились в
один неровный гул, когда ухо все же различило брошенную кем-то
фразу:
— Ну, вот через пару деньков, глядишь,
вернется Тудор...
Сон отступил. Вернется, да. Скорее бы уже!
Хотя кто еще знает, как все получится? Но ждать уже никакого
терпения не хватит, соскучился — сил нет. А если подумать, что и
вовсе могли не увидеться...
Штефан поспешил задвинуть дурные мысли куда
подальше.
Раз уж в том ущелье все выжили, то теперь все
непременно будет хорошо. Только вот Симеону рассказать бы надо,
пока Тудор и в самом деле не вернулся. Может, и остальным стоит, но
Симеону — точно. Сейчас сказать или все же погодить?
Штефан нашел взглядом Симеона, занятого
разговором с каким-то почтенным дедулей с козлиной бородкой.
Ладно бы, в горнице были только пандуры, так
ведь нет. При ком из крестьян скажи — сразу на всю деревню известно
будет, а тут и свои-то с расспросами не слезут. Да и встревать в
разговор, Симеона в сторону оттаскивать — не годится. Лучше уж,
когда все разойдутся, капитану с глазу на глаз рассказать, решил
Штефан, потихоньку сдвигаясь по лавке поближе к Симеону и
вслушиваясь. Голова соображала плохо, да и крестьяне обсуждали
всего-навсего новые законы, обещанные господарем, но в разговоре
снова помянули Тудора — удержаться и не слушать никак не
получалось.
— Бог даст, все еще к лучшему обернется для
нас-то, — толковал козлобородый старец. — Даром, что ли, господарь
к слуджеру Владимиреску посылал для совета?
— А что, и правда посылал? — полюбопытствовал
Гицэ, отрываясь от своих соседок.
— И, парень! — махнул рукой крестьянин. —
Тудор вот только с Бухареста возвернулся, как вести про разбойников
пришли! Вот я и мозгую — нешто он господарю что дурное для нас
посоветует?
— Тудор-то? — загомонили крестьяне. — Известно
— нет! Да слуджер никогда! Где там всем боярам...
— Вот и я думаю — надо уповать на Господа
нашего, — старик перекрестился на образа, — и на слуджера. Еще,
глядишь, припеваючи заживем!
— Заживешь, как же, — буркнул Йоргу, потягивая
себя за усы. — Если господарю чего втемяшится — станет он кого
слушать!
Голос крестьянина стал визгливым от
возмущения.