— Все, все, успокойся. Иди спать, малыш, ну
что ты? Успокойся, Штефан!
Подсолнух мотал головой, самозабвенно
зарываясь носом в кафтан и продолжая что-то бормотать.
— Штефан! — окликнул его Тудор порезче,
отрывая от себя и встряхивая за плечи. — А ну, встань смирно! И
ступай спать! — и прибавил с улыбкой, когда мальчишка испуганно
выпрямился и начал утираться рукавом: — Я тебя не донесу, ты же с
хорошую оглоблю вымахал.
Штефан фыркнул. Попытался сделать шаг — и
снова чуть не полетел на пол.
— Так, — Тудор подхватил его под руку, нашел
взглядом Симеона. — Ну-ка, помоги.
Вдвоем они быстро довели Подсолнуха до
кровати, и он мешком рухнул на покрывало, закрывая глаза, вот
только руку Тудора так и не выпустил. Тот, к изумлению Симеона,
покорно присел рядом, свободной рукой подсовывая подушку под
растрепанную светлую голову.
— Горе ты ушибленное, — сказал он с тихим
смешком. — Да мне, похоже, на роду написано с тобой до гроба
нянчиться!
Штефан в ответ засопел, ухмыляясь, и свернулся
клубком, потянув его ладонь себе под щеку.
— А нечего было в чужие окошки лазить.
Симеон осторожно попятился к двери, ясно
понимая, что он здесь лишний. Тудор его все-таки заметил, поднял
голову.
— Мариана позови.
Симеон развернулся, чуть не бегом выскочил на
галерею. Во дворе царила страшная сутолока, пандуры метались с
седлами и ружьями, в дверях конюшни передрались жеребцы, и конюх с
руганью разнимал их лопатой. Симеон скатился по лестнице и
скомандовал во всю глотку:
— Отставить!
На него со всех сторон вытаращились ребята, и
его собственные, и Зойкана.
— Отставить, — повторил он и кивнул Мариану: —
Тебя зовет.
Мариан, в отличие от других уже стоявший у
крыльца с двумя оседланными лошадьми, тут на мгновение замешкался и
тихо спросил:
— Никак, одумался?
Симеон кивнул, приваливаясь спиной к стене.
Ноги внезапно подкосились.
— Ну слава те, Господи! — Мариан сунул ему
поводья и бросился в дом, крестясь на ходу. Пандуры обступили
Симеона.
— Капитане?
— Так коней-то выводить?
— Что? Чего было-то?
— Не надо коней. Обошлось, — Симеон перевел
дух, нашел взглядом Гицэ и поманил к себе эту усатую сволочь. — Ты!
Пять караулов вне очереди!
— За что, капитан?
— А еще раз пошутишь про лихих приказчиков —
будут все десять, понял?
Гицэ развел руками. Зато Йоргу чему-то покивал
про себя, ухмыляясь в усы, и Симеона тоже разобрал вдруг отчаянный
хохот.