— Спи, малыш. Я здесь посижу.
Стало ужасно, просто изумительно хорошо. Сам
сказал! Можно валяться дальше, смотреть и слушать. Потрескивает
фитиль в лампе, гуляют по деревянным перекрытиям таинственные
ночные звуки дома — а может, это пандуры шумят где-то в дальних
комнатах, — и под печкой тихонько шуршит, наверное, мышь с кухни
забрела нечаянно. За окнами подвывает холодный ветер, и в полусне
вспоминается Гицэ и, непонятно с чего, Ануся и тяжелые корзинки,
набитые золотой кукурузой.
— А еще я на охоте был, — сонно пробормотал
Штефан и сам не услышал своего голоса. Только почуял, как снова
гладит по голове теплая ладонь.
Еще недавно его гладила по голове Фатьма, а
теперь ее больше нет. Он встревожился, хотел еще раз разлепить
глаза, посмотреть на дядьку, пожелать ему спокойной ночи и
отпустить уже наконец, но только стиснул пальцы, глубоко вздохнул и
задышал ровно. Во сне голова еще немного кружилась, и казалось, что
он проваливается потихоньку в гладкую прохладу наволочки.
Обгоревший фитиль затрещал громче, огонек
лампады у икон метнулся в сторону — в комнату тихонько заглянул
Мариан. Тудор все сидел, подперев голову одной рукой, потому что
вторая была намертво зажата в ладони Штефана под краем подушки.
Денщик вошел в комнату, потянулся поправить
лампу. Буркнул недовольно:
— Ить, чего сидишь, как сука над кутятами? Иди
спать, никуда он теперь не денется.
Тудор вздрогнул, выпрямляясь, и снова погладил
Штефана по волосам.
— Теперь не денется, да, — он поднял взгляд на
огонек лампады, перекрестился. — Славлю Тебя, Господи; Ты гневался
на меня, но отвратил свой гнев и утешил меня(*).
Мариан скривился, будто хотел сказать что-то
резкое, быть может, еще раз буркнуть, что не надо было отдавать
детей кому попало и верить боярским уговорам, но в тусклом свете
чадящей лампы лицо мальчишки казалось старше, чем днем, при солнце,
а Тудору, наоборот, нельзя было дать больше двадцати пяти, сколько
было ему, когда старший сын Елены только родился — и денщик
промолчал.
А Штефан ничего не видел и не слышал — он уже
спал.
---------------
* Славлю Тебя, Господи; Ты гневался на
меня, но отвратил свой гнев и утешил меня — Книга пророка
Исайи 12:1.
Арнаут негодующе зыркал по сторонам, но
возражать не решался — слишком тесно обступили его пандуры, и
слишком мало на их мордах было почтения к господаревым людям.