— Не понял — и ладно. Хоть его не придется по
всем сеновалам выискивать.
— Так дело ж молодое, когда еще гулять! — Гицэ
все-таки не оставил мысль сделать доброе дело.
— Вот ты и гуляй себе. Тебе хворостиной
поперек хребта огребать не привыкать, — припечатал Симеон.
— Да капитан, он же сам не поймет...
Спор прервал тихий смешок Морои. Штефан еще
раз вздохнул над подсолнухом, широким движением закинул его далеко
в огород и, осторожно оглядевшись по сторонам, украдкой направился
куда-то подальше от толпы. Гицэ улыбнулся:
— А, не! Кажись, таки понял!
Капитан Симеон махнул рукой и поискал глазами
Станку: он уже отдохнул, успел хорошенько выпить и теперь был не
прочь еще немного поплясать.
А Штефан, пока пандуры обсуждали его
намерения, бродил по пустой деревне, высматривая в сумерках
подсолнух взамен засиженного муравьями. Углядел в одном огороде
тяжело склоненные черно-золотые шапки, толкнул калитку.
— Хозяева!
Ответа не последовало. Да и окошки в доме не
светились.
Штефан некоторое время потоптался посреди
двора в нерешительности, но все же направился в сторону огорода,
где в самом дальнем углу росла цель его путешествия. Пробираясь
среди грядок, Штефан честно старался ничего не потоптать, но у
здоровенной тыквы в междурядье оказались свои планы, и она
раскололась с громким хрустом. Упасть Штефан не упал, но, пытаясь
удержаться на ногах, прыгнул на какую-то ботву, и поэтому обратно
через огород идти не решился. Благо, дом с подсолнухами был от
околицы крайним, так что за невысоким заборчиком — только от
скотины уберегаться — начинался покосный лужок.
Срезав подсолнух покрупнее, Штефан примерился,
сиганул через забор и... приземлился мало не на голову Анусе,
печально сидевшей с той стороны.
Та ойкнула и отшатнулась, свалившись с
камушка, на котором сидела.
— Напугал? Извини, — Штефан шагнул навстречу,
протянул руку, чтобы помочь подняться. Ануся присмотрелась поначалу
настороженно, но руку приняла:
— А ты с заставы, да? Я тебя во дворе у тетки
Станки видела.
— С заставы, — он легко вздернул ее на ноги. —
Меня Штефаном зовут.
— Ануся, — она сперва несмело улыбнулась,
потом, разглядев мальчишескую мордаху и подсолнух, нахмурилась. — А
чего это ты Томашу огород обносишь?
Штефан, пойманный на горячем, дернулся убрать
подсолнух за спину, на мгновение почти смутился, потом кинулся
оправдываться: