- А знаешь, - подмигивает он медсестре, - кто сказал, что в одну
реку нельзя войти дважды?
- Не задерживайте очередь, - произносит медсестра.
- Чапаев!
Она кивает санитару, и тот берет хохочущего парня под
единственную руку и уводит в палату.
После встречи с утренней медсестрой мы слушаем "По страницам
центральных газет". Стенограммы заседаний ЦК КПСС, итоги выполнения
плана, положение рабочего класса в империалистической Америке,
вести с полей... Голос диктора легким ветерком разносится по
коридору, кружит по палатам, пархает над койками, влетает из одного
ушка в другое. Я лежу, свернувшись калачиком, как ежик в норке, и
слушаю. Слушаю и потихоньку погружаюсь в дремоту. Почти засыпаю,
когда на меня вдруг сваливается подушка.
- Слышь, гостья из будущего, - слышу уже другой голос, голос
однорукого Андрюхи, - расскажи что-нибудь!..
Оленевод Гыргол и толстяк Будаинов тоже оживляются.
- Расскажи, а! Расскажи!
И я рассказываю им про город, по дорогам которого носятся
красивые электромобили, старушки на электроскутерах, девушки на
электросамокатах и доставщики пиццы на электробайках.
Доставщики пиццы?! Да, да! Доставщики пиццы с
квадратными рюкзаками, внутри которых "две по цене одной" и "третья
бесплатно". Бесплатно?! Да, да! Совершенно бесплатно.
Я рассказываю им про город, по улицам которого ходят люди с
телефонами и...
И в этом месте они всегда начинают хохотать. А оленевод Гыргол
даже соскакивает с койки и изображает человека будущего с телефоном
в руках. Вот он поднимает трубку, набирает номер и кричит в
невидимую трубку: "Телефона, телефона! Коряка кушать хочет!"...
Они надрываются от смеха, а я рассказываю им про город, жители
которого проводят свои выходные в торговых центрах. В торговых
центрах, где есть все. Десятки сортов колбасы, десятки сортов
туалетной бумаги. А сосиски? И сосиски. А
сардельки? И сардельки.
Я рассказываю им про умные часы, с помощью которых можно
оплатить свои покупки, и они опять заходятся в истерике.
- Мне поллитра! - сквозь смех произносит Андрей, обращаясь к
оленеводу Гырголу.
- С вас три часа и шестьдесят две минуты, однако! - хохочет в
ответ оленевод Гыргол.
Они хохочут, скачут по палате, бросаются подушками, а я
рассказываю им то, во что и сам уже перестаю верить.
Десятки сортов туалетной бумаги?!