– Кисель цветом, как твоя майка, – говорила я, орудуя алюминиевой ложкой.
– Это хорошая примета, – говорил князь, интенсивно уминая с киселём булочки. – Если кисель цвета моей майки, значит, всё будет хорошо.
– А всё и есть хорошо. Сейчас доедим и пойдём гулять, – командовала я.
– До утра, – командовал князь. – Булки берём с собой.
– Не раскатывайте лыжи насчёт утра, князь, – осаживала я пыл. – Булки берём. А кисель?
– Кисель съедим. Ваш эликсир жизни, моя драгоценная пани, возбуждающе действует на аппетит.
– Я надеюсь, что только на аппетит, – многозначительно говорила я. – Не рекомендую вам забывать подъезд.
– Вот что я никогда не забуду, так это подъезд. Он мне снился во сне каждую ночь.
Мы смеялись и смотрели друг на друга влюблёнными глазами.
В восемнадцать тридцать мы бежали вприпрыжку босиком по безлюдным тенистым окружным тропинкам в город. Моя сумка висела за спиной князя, в руках мы вертели свои сандалеты и описывали ими в воздухе кренделя.
– Велкам–ту–зе–хоутел–Кэ–элифорния…. – самозабвенно распевали мы хором, – сач–э–лавли–плейс, сач–э–лавли–плейс, сач–э–лавли–фэ–э–эйс…
Периодически князь останавливался, хватал воображаемую электрогитару и увлечённо имитировал бурные музыкальные импровизации. Я изображала танцевальное соло с веерами, обмахиваясь шлёпанцами.
И в принципе, мы были счастливы.
В девятнадцать тридцать мы подошли к моему дому, я предусмотрительно остановила его перед подъездом.
– Стой, никуда не уходи, – сказала я. – Я быстро.
Я молнией взлетела на третий этаж, промчалась мимо Милки с тётушкой, которые в кухне варили варенье, кинулась на нашу лоджию, перевесилась вниз: князь курил, послушно не сходя с указанного места. Сердце звенело во мне.
– Вавка, бери ягодки! – крикнула мне Милка из кухни. – Смотри, какая земляника… Смотри, какая малина…
– Накидай мне в пакет! – крикнула я, лихорадочно стаскивая с себя сарафан и мчась в ванную.
– А ты куда? – спросила она, когда я, в белом платье, подхватив ягоды, метнулась к дверям.
– Гулять… У меня эликсир жизни, – буркнула я, возясь с замком.
– Вероничка, ключи возьми! – предусмотрительно крикнула мне вслед Милкина тётушка.
И это был очень правильный и своевременный совет, полностью соответствующий моменту.
В двадцать один ноль–ноль мы стояли на набережной, держась за руки.