Ночью снился все тот же сон:
окровавленное плечо, сбившаяся на бок, простреленная в двух местах
разгрузка, стонущий неподалеку пулеметчик и непрекращающийся грохот
боя.
- Засада! Ложись! - мой крик
потонул в грохоте выстрелов. Радист Серега перекатом скатывается за
куст и замирает в неподвижности. По его окровавленному лицу бежит
пульсирующая ярко-алая струйка. Пули, словно крупный дождь, шлепают
по камням совсем рядом. В груди горячо, каждый вздох отдаётся
болью. Кругом царит смерть. Хочется вжаться в холодную землю и не
подниматься, но за мной пацаны... Я должен прикрыть их огнем и дать
отойти, вырваться из-под свинцового шквала. Но не могу. Руки
налились неимоверной тяжестью. Пальцы, державшие автомат,
разжались. Ну же! Но рот наполняется утренней росой напополам с
кровью. Сволочи… Боль пронзает всё моё существо. Я поднимаюсь и из
последних сил жму на курок. Длинная, бесконечно-длинная очередь.
Каждый удар вздрагивающего автомата бьёт по сердцу. Вместе с
последней выброшенной гильзой проваливаюсь в кровавую пустоту
беспамятства. В багровой пелене растворяются разбросанные по полю
трупы...
Грохот разрыва прервал опостылевший
сон. Еще один взрыв вывел меня из сонного оцепенения. Третий, самый
мощный взрыв-грохот, заставил меня вздрогнуть и едва не раскатал
избушку по брёвнышку.
-Беги, Колюшка! - пронзительно
прокричала Баба-Яга, в одном исподнем бросаясь к жалобно
застонавшей двери, и оба-на, ударом ноги выбивая её из петель. -
Беги, - повторила она, и с её ладоней в кромешную темноту ночи
посыпались желто-серебристые искры. За стенами взвыло и какая-то
большая, черная тень метнулась в сторону чащи. Еще один удар потряс
стены, и с потолка посыпалась штукатурка, запахло озоном и
плесенью. Я привычно провел рукой по кровати, но верного АКСа*
рядом не было. Я метнулся к печи, но был остановлен грозным
окриком.
-И думать не думай, уходи, пока
поздно не стало, - новый сноп искр ударил в ночь, на мгновение
высветив размытые очертания черной фигуры, сгорбившейся за
смородиновыми кустами, - котик дорогу покажет!
Сгусток бардового пламени
рванулся навстречу искрам, сливаясь с ними в ослепительную
вспышку. Мне показалось или на самом деле высветившаяся в глубине
леса черная фигура была смутно знакомой?
-Ф-фы, - зашипел котенок, шерсть на
котором вздыбилась и искрила зеленовато-сиреневыми всполохами и,
шмыгнув промеж моих ног, уверенно юркнул под печку. Я замешкался и
он, высунув мордочку, снова раздраженно зашипел в мою
сторону.