Мидир замер на месте, вне себя от столь интересных и непривычных
ощущений, затем мягким волчьим шагом двинулся за уходящей. Скромная
сумка травницы, плащ из простой холстины, а вот обувь, ожерелье и
пояс дорогие и изысканные. К тому же охрана…
Он догнал Этайн и пошел рядом. Гром послушно вышагивал в
поводу.
— Знатная госпожа — и травница?
— Госпожа — травница, да. Но почему вы решили, что знатная?
— А ожерелье?
— Подарок, — Этайн ласково погладила медовый янтарь, и сердце
волчьего короля сжалось от непонятной боли.
— Какая вам нужда собирать травы?
— Мне — никакой. Просто помогаю людям. Неужели вы никогда ничего
не делали просто так?
— Я только что просто так сорвал цветок, однако вам не
понравилось, — Мидир задумался. — Я много чего делал ради долга. А
просто для себя… Я хотел спасти брата.
«Но не смог», — недосказанность горечью замерла на языке.
Этайн обернулась, всмотрелась в его лицо, схватила за руку:
— Простите меня за глупые расспросы. Я не хотела вас так
огорчить! Сейчас! Вот, смотрите, что я нашла. Такая редкость!
Знаете, что это?
Она порылась в сумке, достала сверток, развернула холщовый
лоскуток…
— Я вижу корешок, похожий на искривленного человечка, — честно
признался Мидир.
— Мандрагора! Это же мандрагора, причем мальчик. Видите? —
погладила Этайн утолщение в верхней части и стряхнула остаток
земли.
— А почему не пляшет?
Этайн вздохнула.
— Он способен на многое, но танцевать не может. Лечит от тяжких
болезней, поднимает немощных…
— А еще избавляет от бесплодия, — подхватил Мидир, припомнив
балладу верхних, которую любил распевать младший брат.
Этайн медленно и словно бы недовольно убрала корешок обратно.
Мидир, поймав ее взгляд, хитро улыбнулся:
— Однако первый, с кем разделит ложе красавица, выпившая его
настой, умрет. Так, кажется, говорится в вашей легенде?
— Байки! — отмахнулась Этайн. — Люди всегда все искажают.
Королева не могла иметь детей, что печалило ее мужа. Лекарь
приготовил отвар и предложил позвать первого встречного, коим хотел
стать сам. Король согласился вначале, но прознал об обмане и убил
лекаря, который опаивал его любимую не тем зельем. А после она
сразу зачала.
— Да? Мне говорили иное. Лекаря убили уже после любовной
ночи.
— Нехорошо обманывать, — сухо возразила Этайн то ли про историю,
то ли про его слова.